Охота на сопках Маньчжурии

Между тем дома и палисадники в русском стиле плавно сменились саманно-глиняными китайскими халупами под странными крышами (видимо, мы проезжали тот самый Новый китайский город), а затем впереди открылись порт-артурские окрестности – холмы, сопки и узкая дорога, по сторонам которой густо рос пресловутый гаолян, он же «кормовой злак с высоким стеблем, покрытым листвой».

На выезде, у городской заставы, мелькнула деревянная будка полосато-аракчеевского дизайна с поднятым шлагбаумом и часовым в тёмном мундире, с винтовкой на ремне за плечом, который даже не посмотрел в сторону нашей брички. Видимо, езда бухих, как, впрочем, и трезвых, господ офицеров здесь была далеко не в диковинку, раз им даже шлагбаум каждый раз лень опускать…

Ещё до того, как мы миновали сей пост, оба моих почти что приятеля откровенно задремали – видать, укачало.

В остальном была почти что идиллия. Впереди – мелко трясущаяся на ухабах, перечёркнутая винтовкой на ремне тёмная спина и папаха кучера, перед которым маячили в полутьме лошадиные жопы и хвосты, а справа и слева от меня мирно посапывали, выдыхая алкогольно-табачные ароматы (поскольку ветерок дул нам в спину, это должно было вызывать нешуточную зависть у сидящего на козлах Митрича, который пару раз обернулся и восхищённо-беззлобно ругнулся по этому поводу), двое демонстрирующих некий условный «ваффенбрудершафт» господ офицеров, флотский и армейский. Кстати, как любезно показывала мне автоматика, где-то среди лежавших под лавкой сиденья вещей у капитана Брдыча-Муранского был заначен заряженный револьвер (судя по описанию – обычный, нагановский): всё-таки война – это не шуточки, и она даже разных раздолбаев-снабженцев дисциплинирует…

Ну а я чинно сидел между ними, стараясь до поры до времени не шевелиться лишний раз. На жёсткой скамейке моя задница быстро затекла до состояния практически окаменелости. Синеву светлой летней ночи разнообразила всё та же глухая канонада и лёгкое зарево за холмами.

Вообще, как я уже успел понять, здешние дороги выглядели совсем не так, как их порой показывают в довольно лживых фильмах позднесоветского времени «про давнюю старину». Допустим, в некой экранизации, скажем, писучего монаха-драматурга Тирсо де Молины (он же в миру Габриэль Тельес, его произведения всё время с современником путают, тем, который Лопе де Вега) скачут себе на не особо кондиционных конях прикинутые под Золотой век Испании молодые, царство ему небесное, Караченцов на пару с Виторганом-старшим и распевают себе (что характерно – по-русски!) что-то там про Испанию. При этом на обочине стоит указатель с надписью (опять-таки по-русски!) «Мадрид», а вот сама дорога, по которой они едут, имеет офигенные колеи с характерными рубчатыми отпечатками протектора трактора «Беларусь» или, скажем, «КрАЗа». Сечь надо киношников за такой вот, с позволения сказать, «антураж». Так вот, здесь ничего подобного не было. То есть да, по этой дороге много ездили и ходили пешком, но лошадиные копыта и тележные колёса образованию столь ярко выраженной колеи не способствуют, даже осенью, когда, по идее, сыро и грязно.

В целом на просёлке в этот час не было никого и ничего. Один раз навстречу попалось две крытые обозные повозки с сонными возницами, явно шедшие с передовой обратно в город, – и всё. И по сторонам, насколько хватало глаз, тянулись метёлки и острые листья всё того же, мать его, гаоляна. Обычно при слове «гаолян» живо представляешь себе сцену из какого-нибудь азиатского кино (чаще всего это гонконгская «стукалка»), где среди посевов этой агрокультуры несётся куда-то толпа улюлюкающих, босых, бритых и потных азиатских мужиков в кимоно с мечами или просто дрекольем, явно имея целью качественно втащить другой группе столь же воинственных азиатов. Но вообще-то гаолян – это сорго, продукт из группы азиатских круп для бедных (имею в виду тех, для кого рис – роскошь, а таких в Азии и сейчас хватает) наряду с разными там чумизами и чечевицами…

Наш неспешный путь за городской чертой продолжался минут тридцать, и здесь я понял, что, судя по данным автоматики, метка «клиента» (теперь он чётко определялся как вооружённый чем-то огнестрельным, а конкретно – автоматическим пистолетом калибра 9 мм с ёмкостью магазина на восемь патронов, небось какое-нибудь творение Георга Люгера с собой прихватил, это как раз на «Парабел» выпуска начиная с 1903 года и далее похоже) наконец замерла и стоит на месте, причём уже довольно давно. А мы очень удачно оказались в ближайшей от него точке – он был всего-то в полукилометре от нас, где-то в гаоляне, слева от дороги.

Гаолян – это, конечно, не кукуруза, но его стебли тоже отрастают будь здоров, ниже полуметра он не бывает. А тут он вымахал почти на высоту человеческого роста, где-то под метр семьдесят. И если бы не автоматика, я вообще не видел бы, что там происходит, впрочем, как и любой другой дурак, вздумавший в столь поздний час раскатывать поблизости от передовых позиций и рискующий нажить на свою неприкаянную жопу лишних неприятностей.