Охота на Сталина

Леднев, тем временем, перенес огонь на приближающуюся цепочку пехотинцев, совершенно не обращая внимания на танки, рычащие уже на расстоянии броска гранаты. Недалеко шваркнуло противотанковое ружье и еще одна «четверка» закрутилась на месте. Третий танк, намотав на гусеницы нескольких кавалеристов, проскочил окоп и собирался разворачиваться, когда на околице Нефедово тявкнула зенитка, и прошитый насквозь Pz-IV загорелся. Перед Савелием замелькали стальные траки.

— Давай за пулемет, — Егор Семенович достал откуда-то из-за пазухи мятую бескозырку, одел ее и, схватив «коктейль Молотова», пополз к приближающемуся танку. Вскоре еще один «утюг» горел, пачкая черными маслянистыми клубами дыма прошитый косыми струями дождя воздух.

Когда Леднев вернулся в окоп, у Савелия закончилась последняя лента и он, достав из кобуры наган, положил его дуло на сгиб левой руки, прицелился в ближайшего немца. Только Дмитриев собрался нажать на спусковой крючок, как в груди фашиста смачно чавкнула винтовочная пуля, и алое облачко крови развеяло ветром на том самом месте где только что бежал с карабином на перевес бравый солдат Вермахта. Но тут же на пригорке возник еще один. Савелий выстрелил, потом еще раз, еще.

Кончились патроны. Дмитриев оглянулся. Рядом, сжимая трехлинейку в мертвых руках, лежал один из вчерашних рабочих.

— За Родину, за Сталина, — очкастый политрук вставил новую обойму в ТТ и, обернувшись, шагнул на бруствер. Дмитриев с Ледневым переглянулись. Старый матрос кивнул и, зажав ленточки бескозырки в зубах, метнулся к двум немцам, бегущим навстречу с примкнутыми штыками. Савелий тоже выбрал себе одного: в надвинутой до ушей каске, уже грязном мундире, с белым шарфом, обмотанным вокруг шеи. В этот шарф он и воткнул штык.

— А-а-а! Сука! Блядь!

Куда не кинь взор, всюду мелькали штыки, ножи, финки, трещали черепа под прикладами, стреляли из пистолетов в живот, душили, выдавливали глаза. Кавалеристы рубили шашками пытающихся прикрыться карабинами немцев, их самих срезали очередями, уцелевшие автоматчики. Недалеко от Дмитриева взорвался боекомлект в немецком танке и сразу звуки бойни утонули в колокольном звоне внутри головы.

Атака была отбита. Обратно в окопы вернлась едва ли половина народу. Раненых тут же перевязывали и снова брались за оружие.

Леднев, тяжело дыша, убрал обратно в ножны свой кортик. Дмитриев оттирал от грязи трофейный карабин.

В окопе Савелий столкнулся с пермяком. Блуждающий взгляд, странная улыбка, окровавленный штык винтовки, немецкий автомат на шее. Парень был явно в шоке, но он выжил, и это главное.

— закуривай, — Егор Семенович сунул пермяку и Савелию по папироске, которые достал из немецкого портсигара. И когда только успел прибарахлиться?

Дождь к тому времени уже кончился, о чем тут же пожалел курносый пермяк.

— Почему, — спросил Дмитриев.

— Ща Мессеры налетят, бля буду.

И точно. Не успел Савелий вылить за бруствер последний котелок с бурой жижей, которую он вычерпывал из своего окопа, как вдалеке, на границе между серым небом и черным, перепаханным гусеницами полем, появились шесть черных точек, быстро увеличивающихся размерах.

— Воздух, — истошно заорал кто-то с правого фланга. Пермяк бросил саперную лопатку, которой углублял свою огневую позицию, и плюхнулся в грязное месиво на дне окопа. Дмитриев взял карабин и начал медленно сползать вниз, целясь в одного из фашистских стервятников.

— Ты что, ебанутый? — заорал сосед по окопу.

Самолет уже был хорошо виден. На его плоскостях расцвели красные цветки пулеметов. Орловский прицелился и выстрелил. «Мессер» пронесся над их головами. Дмитриеву даже показалось, что он увидел ухмыляющуюся физиономию летчика. Совсем рядом что-то бабахнуло. На голову посыпались комья земли. Пермяк сиганул из окопа и на карачках рванул прочь.

— Стой, дура, убьют, — Савелий бросился за ним, стараясь ухватиться за ногу в каком-то непотребного вида тапке. Им еще ведь сапог не выдали, твою мать.

— Егоров, Дмитриев, назад, — им наперерез бросился старший политрук.

Савелий оглянулся. Кроме них не больше не бежал никто.

— Стой, суки, стрелять буду, — размахивал пистолетом очкарик.

Дмитриев замешкался и пермяк, встав на ноги, понесся по полю. Савелий вновь посмотрел на политрука, а когда перевел взгляд на бегущего, на месте того уже рос куст взрыва, разбрасывая свои земляные и свинцовые плоды. Дмитриева отшвырнуло назад. Политрук, выронив ТТ, с интересом рассматривал свой розовый ливер, лезущий наружу сквозь пальцы прижатой к животу руки.

Что это? Это не может быть бомба! Звено «Мессершмитов» только начинало второй заход.

Ответом ему был гулкий орудийный выстрел со стороны опушки. Со стороны леса к ним опять ползли танки. Очень много танков.

Потом его что-то толкнуло в бок.