Охота на Сталина

— Что ж, фашисту ее оставлять?

Старик смотрел на Котовасенко выцветшими голубыми глазами, помолчал, и командир батальона остро почувствовал неловкость, какую-то вину перед стариком.

— Зачем фашисту? — веско проговорил дед. — Ты нам ее сбереги. Стань здесь крепко и не отдай. Доколе ж будем пятиться? До Москвы? Так вот она — шестидесяти верст нету. — И дернув саночки, пошел, сутулясь, к станции.

Штаб полка разместился на опустошенной текстильной фабрике, а их батальон отправили на левый фланг обороны, в село Нефедово, на уже отрытые позиции.

Наконец-то, к вечеру подъехали полевые кухни. Набив брюхо и угостившись у Леднева махоркой, (свои папиросы Савелий искурил еще по дороге) он принялся помогать своему первому номеру собирать пулемет. В этом Дмитриев. Похоже, соображал получше Егора Семеновича. Все-таки в бытность свою в школе красных командиров не один раз проделывал эту операцию.

— Я ведь в еще гражданскую с этой машинкой дело имел, — смущенно сказал Леднев. — Да и то не долго. Потом по ранению в тыл отправили, стыдно сказать, бабами на деревне командовать. На флот, хоть и речной, я ведь только в тридцать первом вернулся.

Малиновое солнце садилось за лесом, отражаясь в стеклах крайних изб Нефедово. Ветер и снег утихли и из самого ближнего к ним дома, который занимали артиллеристы и зенитчики, вертикальным столбом поднимался густой белый дым. Значит, ночь будет морозная.

Дмитриев свернулся калачиком на дне окопа и укутал ноги чехлом от пулемета. Ближе к утру с неба опять повалили белые хлопья, с рассветом превратившиеся в тяжелые капли дождя. Ополченцы заворочались и принялись выбираться из своих ниш, которые начинала подтапливать, собирающаяся на дне окопов вода Савелий тоже встал. От неудобной позы болела спина, правую ногу свело, и зуб на зуб не попадал.

Стая галок, испуганно галдя, пронеслась над головой, и тут же порыв ветра принес собой неожиданный рык мотора. В прозрачном морозном воздухе рокот прогреваемых двигателей немецких танков теперь стал хорошо слышен и остальным. Доносился он аж с опушки леса, раскинувшегося за двумя заснеженными холмами. В бинокль можно было рассмотреть плохо замаскированные машины и перепаханное гусеницами поле перед тем лесом.

Слева в окопах шебуршались пацаны с курсов младших политруков. Сорок человек. Юноши столпились возле небольшого костерка и, толкая друг друга, грели руки. На них вообще страшно было смотреть. Если ополченцы, собираясь на фронт, прихватили с собой каждый свою теплую одежку, то курсантам шинелей не выдали, а октябрь нынче выдался холодным. В ночь с шестого на седьмое, на поля лег снег. И хоть к полудню от него остались лишь островки в низинах, все равно было зябко.

С левого фланга позиции занял плотничий батальон, а сразу за ним батальон охраны штаба. За курсантами по правому флангу оборону должны были держать, железнодорожиый батальон, сводный отряд конников (семьдесят человек без лошадей) и батальон НКВД — вот такая сборная солянка.

Танки шли, медленно растягиваясь в стальную цепь. Нехотя покачиваясь, они водили стволами пушек, выискивая цель. Ятка три стальных монстров.

Первыми нервы не выдержали у железнодорожников. С их фланга заработал пулемет. Защелкали одиночные винтовочные выстрелы. И вот уже шквал бесполезного огня терзал покрытую подтаявшим настом землю, а вовсе не немецких солдат, сидящих на броне.

Дмитриев посмотрел по сторонам. Он-то помнил, как отсекать пехоту от танков и прекрасно понимал, что с такого расстояния народ лупит в белый свет, как в копеечку.

— Прекратить стрельбу, — сзади вдоль окопов побежал, едва не уронив очки, щуплый, невысокого роста парень. — Патроны беречь, подпустить поближе и стрелять наверняка.

Савелий посмотрел на очкарика. В петлицах у того по шпале и звездочка на рукаве. Старший политрук.

Утюги с крестами на бортах, тем временем, подползли ближе.

Теперь уже можно.

Леднев вцепился в рукоятки «Максима», и пулемет заговорил с наступающими немцами по душам, роняя на раскисший бруствер шипящие гильзы.

Автоматчики как горох посыпались с танков в чавкающую октябрьскую грязь. Многие из них так и остались лежать в земле сырой. Остальные же, отстреливаясь, поползли назад.

Но атака не захлебнулась. Танки продолжали ползти к окопам. Правда два из них уже горело, а третий развернуло на уцелевшей гусенице. В подставленный борт тут же ударила сорокапятка.

На дальнем конце поля показалась цепочка пехотинцев, вооруженных карабинами. За ней еще одна, и еще.

Слева, прислонившись к расползающейся стенке окопа, сидел и неистово крестился курносый и веснушчатый деревенский парень, откуда-то из-под Перми. Савелий вспомнил его. Курносый смешно подвывал играющему на гармони земляку, когда вчера колонна остановилась на привал.

— Стреляй, дурра, — Дмитриев вытер грязь со лба и махнул наганом.

— Н-не могу, не стреляет, — парень отодвинул от себя подальше учебную винтовку.

— Бля, — Савелий схватил мосинку, примкнул к ней штык и сунул ее в руки пермяку.