Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб

А собирался или нет его племянник убить Гитлера – до сих пор тайна. Судя по рассказу Судоплатова, Миклашевский вполне мог быть послан в Германию с целью внедриться в окружение Власова и оповещать о его деятельности НКВД. Да еще вопрос, имела ли Ольга Чехова какое-либо отношение к советской разведке. В своих мемуарах она ничего не пишет о связях с людьми Судоплатова и Берии. Но вот сын Лаврентия Павловича упоминает Ольгу Чехову в своих воспоминаниях как глубоко законспирированного агента советской разведки. Серго Лаврентьевич, в частности, пишет: «Я знаю, кто ее вербовал и на каких основаниях это делалось, но не считаю себя вправе говорить о таких деталях из биографии разведчицы». Проверить это утверждение не представляется возможным.

Вызывает сомнение и указанное Судоплатовым время переброски агента-террориста в Берлин – начало 1942-го. Дело в том, что в 1942 году Блюменталь-Тамарин был не в Берлине, а в оккупированном Киеве, где в качестве художественного руководителя Театра русской драмы вместе с С. Э. Радловым осуществил постановку пьесы Александра Корнейчука «Фронт», в которой играл роль генерала Горлова. Спектакль шел с подзаголовком «Так они воюют…» и представлял собою злую сатиру на советскую власть и Красную Армию. Тут возможны два объяснения: либо Игорь Миклашевский «подался» к немцам только в 1943-м, когда уже после Сталинграда, если верить Судо-платову, Сталин решил фюрера не «мочить», полагая взять его живьем; либо «перебежал» он в Германию действительно в 1942-м, но в Берлине появился позднее.

В любом случае шансов осуществить покушение на Гитлера у Миклашевского не было. В отличие от офицеров и генералов – участников заговора 20 июля – он не имел никакой возможности быть около Гитлера во время совещаний и тем более при личной встрече. Даже Власова фюрер ни разу не принял. Что уж говорить о каком-то перебежчике, пусть и прекрасном боксере, друге самого Макса Шмелинга, столь превозносимого нацистской пропагандой. Заполучить же агентом немца, вхожего в ближайшее окружение Гитлера, у советской разведки не было совершенно никакой возможности. Тут не годился сорви-голова и артист вроде обер-лейтенанта Пауля Зиберта – Кузнецова: гестапо тщательно проверяло всех желавших вступить в контакт с главой государства.

Охрана же фюрера на публичных мероприятиях была такой плотной, что исключалось покушение даже целой группы всесторонне подготовленных террористов. Начальник охраны Гитлера группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Ганс Раттенхубер на допросе в СМЕРШ 28 ноября 1945 года, в частности, показал об охране фюрера в театрах:

«… личная охрана охраняла подходы к ложе Гитлера и контролировала соседние ложи. Обычно Гитлер незаметно для публики входил в ложу вскоре после начала спектакля. Имелись постоянные места для полиции в целях максимально четкого контроля и наблюдения за публикой. Эти места выбирались с обеих сторон ложи и сверху над ней.

Когда Гитлер отъезжал из театра, требовалась дополнительная охрана из состава местной полиции.

Более широкие охранные мероприятия предпринимались при официальных выступлениях. Места вокруг Гитлера и в известном охран ном секторе выдавались только лицам по специальным спискам. Патрули наблюдали за всеми помещениями театра, вплоть до артистических уборных».

Раттенхубер описал также охранные мероприятия во время ежегодных вагнеровских оперных фестивалей:

«Восьмидневные празднества в Байрейте требовали усиленной охраны. Контролю подвергались все гостиницы, рестораны и особенно сам зал, где происходил фестиваль. Все приглашенные зрители тщательно проверялись тайной полицией еще за несколько месяцев до празднеств.

Определенные места оставлялись за сотрудниками тайной полиции. Сектор перед ложей Гитлера был под контролем личной охраны, которая без разрешения Гитлера к ложе никого не допускала.

Гитлер во время этих празднеств обычно проживал в Байрейте у вдовы Вагнера – г-жи Винифрид Вагнер, в доме которой бывали концерты с участием лучших артистов. В прилегающих к Байрейту местностях и на дорогах периодически проводился контроль всех жителей и приезжающих».

Еще тяжелее было положение потенциальных террористов во время собраний и митингов. Раттенхубер свидетельствовал:

«Места собраний еще за 8 дней до начала уже были объектом охраны. Все помещения проверялись, огнетушители подлежали удалению (чтобы туда, не дай бог, бомбу не положили. – Б. С.). Тщательно обследовались потолочные перекрытия. Специальные полицейские собаки охраняли все подступы к знанию. Патрульная служба действовала круглые сутки.

За 2 – 3 дня до собрания я лично проверял состояние проведенных охранных мероприятий. Гестапо и областное руководство НСДАП информировало меня о принятых ими мерах.

За 24 часа до начала собрания все здание еще раз основательно просматривалось и заполнялось охраной. С этого времени доступ разрешался лишь по специальным пропускам…