Охота на сурков

Около полуночи, когда сияние ущербной июньской луны на высоте 1800 м над уровнем моря заливало колдовским светом окружающий пейзаж, моторная лодка моего нового знакомого причалила к юго-восточному берегу озера. И тут мы, господин Кадуф и я, с ужасом увидели, что владелец типографии Цуан, распознанный нами по черной бороде, мчится на велосипеде по сходням перед виллой «Муонджа» с набитым рюкзаком за плечами. Один-единственный всплеск, и металлический конь с седоком исчезли в озере.

КНИГА ТРЕТЬЯ Туннель ужасов 1

1

На следующее утро, в воскресенье 19 июня, в девять часов пятнадцать минут меня арестовали.

Два самеданских жандарма извлекли меня из постели. К арестам я давно привык, а потому так же мало был удивлен, как и Ксана. Мы даже сочли, что десятый час вполне уместное время для ареста курортника-аллергика.

Табличка, прибитая на дверях самеданского полицейского управления, сообщала на многих языках: «СПЕЦСЛУЖБА». Помещение делил на две части деревянный барьер. По эту сторону стояли два-три табурета, по ту сторону три письменных стола с кожаными креслами-вертушками. Три — запертых — окна, все три словно колоссальные бойницы; справа от них — дверь, она отворилась, и через нее вошел могущественный повелитель местной полиции Думенг Мавень. Громадный, куда крупнее, чем я представлял его себе, он вынужден был чуть пригнуться, чтобы пройти. На вид — не старше пятидесяти пяти. Прототип Великого Всесильного Старого Самца. Расстегнутый черный жилет, белоснежная рубашка с короткими рукавами; огромных размеров крахмальный воротничок и сравнительно небольшой элегантный галстук-бабочка в мелкую клеточку. Усевшись как можно удобнее в кресло, он голосом, в котором, словно в поврежденном органе, слышалось присвистывание, громыхнул:

— Садитесь.

Открыл толстую папку. В ней бумаги различной величины и цвета. Копии документов, пачки машинописных страниц, записки, рукописные страницы, проштемпелеванные, сколотые; он долго перебирал их корневищеобразными узловатыми пальцами, после чего медленно обратил ко мне крупное лицо, и в свете, падающем сквозь огромные окна, в каком-то непривычно ярком свете оно показалось мне бурой, в трещинах глыбой. Вдобавок на лоб падала голубовато-ледяного оттенка челка, а под подбородком не сразу бросающаяся в глаза, но тем не менее заметная выпуклость — зоб, усеянный зеленоватыми пятнами. Да, передо мной высилась истинно ледниковая глыба.

— Ваш паспорт.

Он недолго разглядывал мой паспорт.

— Да нет, ваш паспорт недействителен.

Я промолчал.

— Вам ведь известно, что уже около трех месяцев Австрийская республика, R'epublique d’Autriche, не существует пи де-юре, ни де-факто.

— Мне это известно. Больше, правда, де-факто, чем де-юре.

— Это меня не каса-а-ется. Для получения действительного паспорта вам следовало обратиться в Германское генеральное консульство в Цюрихе, подать там заявление с просьбой о предоставлении такового.

— Я вынужден уклониться… — продолжать мне не хотелось. — Короче говоря, я уклоняюсь.

— Короче говоря, уклоняетесь. — Он что-то пометил авторучкой. — Вы еврей?

— Кто я?

— Еврей.

— Нет, а вы?

Глыба уставилась на меня. Но тут же Мавень откинулся на спинку кресла и разразился громово-свистящим хохотом, от души веселясь. И тотчас принял прежнюю позу.

— Вас это, правда, не касается. Да нет, никак не касается. Но уж если вам так хочется знать, я — свободный ретиец. Мой род принадлежит к ста-рей-шим ко-рен-ным родам нашего прекрасного Энгадина. Происхожу по прямой линии от этрусков.

— О горе.

— Это что еще значит?

— Прошу прощения, я немного знаком с этиологией, с историей. Доказано: этруски были племенем, переселившимся из Передней Азии на Апеннинский полуостров. На территории от Рима до Флоренции, точнее говоря, там, где нынче Романья, Умбрия, Тоскана, они достигли чрезвычайно высокого уровня культуры.

— Ессо, — кивнул комиссар.

— Но потом этрусков покорили латиняне.

— По-ко-риии-ли?

— А тех, кто рыпался, изгнали из Рима. Вынудили эмигрировать.

— Эмигри-и-ировать? — загрохотала гроза в ледниках.

(Однажды, когда я пересекал ледник Муан, меня над Шамони застала гроза — пренеприятное воспоминание.)

— Да. Этруски переселились на север. Эмигрировали в южные Альпы, в места, что ныне зовутся Фриуль, Триент, Энгадин.

— Эмигрииировали?

— Ессо, — вежливо ответил я. — Этруски по происхождению племя не-арий-ское, господин комиссар Мавень.

—  Да-нет,с меня довольно! — Авторучка чуть не вонзилась в меня. — Вы коммунист?

— Нет, а вы?

Вот когда гроза разразилась в полную силу, засверкали молнии — из глаз Мавеня, загрохотал гром — от ударов его кулака по столу.

—  Отвечайте на вопросы,или я прикажу вас вывести!

— All right. Был членом Сощмл-демократической партии Австрии, пока правительство Дольфуса не вынудило ее уйти в подполье.

— В нелегальной деятельности вы, как кажется, наторели. Во второй половине марта вы нелегально перешли швейцарскую границу.

— Проскочил.

— Как?

— На лыжах, через Сильвретту, но тотчас явился в полицию Клостерс-Плаца. Несмотря на усталость.