Охота на сурков

Вопли ребятни перерастают в дикий рев. Долговязый — с красным грузом на шее — вращается без остановки вокруг собственной оси и наконец, покачнувшись, валится на спину. Победный клич теплицкой оравы сшибся с угрозами омшенов-ских огольцов, получивших подкрепление. Они вооружаются палками, чтобы отомстить за поражение предводителя, и наступают на ораву курортных мальчишек. Обнаружив численное превосходство деревенских, девчонка пронзительным кличем подает сигнал к бегству. Несется во главе своей партии прямехонько на наш фиакр. Преследователи, разделившись на две группы, огибают их с двух сторон, надеясь помешать отступлению.

И тут девчушка в два прыжка оказалась у нас в коляске, собираясь использовать ее как трамплин и продолжать бег, а ее банда вновь сцепилась с противником. И напрасно, сыпля проклятьями и щелкая кнутом, пытается унять драчунов кучер с бородой Франца Йозефа.

Сестра Пола, приказав кучеру ехать дальше, успевает схватить девочку за руку, прежде чем та удерет.

— Ксапинка! Злые мальчики тебя жестоко поколотят. Будь умницей, поезжай с нами.

Девчушка пытается освободиться молча, только тихонько пыхтит в боевом задоре и ожесточенно отбивается. Ее угловатая гибкость контрастирует с круглым овалом щек — почти таких же ярких, что и ее изодранное платье. Одна из косиц растрепалась в драке, бронзово-золотистые волосы развеваются над горящими фиалковыми, да, фиалковыми глазами. Но в них мгновенно возникает удивление: взгляд ее устремляется на повязку и встречается с моим.

— Ну садись же, скажи господину обер-лейтенанту «здравствуйте», — заливается Полари. (Типичый пример из учебника^ как не следует разговаривать с детьми.)

Девчушка, еще сопя после драки и бега, поначалу не отвечает. И прежде чем я, подчиняясь Поле и правилам вежливости, протянул руку, на мои пальцы ложится удивительно прохладная, несмотря на драку-гонку, легкая как перышко рука; ручка… нет, именно рука* да… ложится у-спо-ка-и-ва-я.

Непосредственный результат — противоестественный, неправдоподобный: ПОЛАРИ НЕ В СИЛАХ СКРЫТЬ РЕВ«-НОСТЬ.

— Ксаиа! Разве я не сказала тебе, — с налетом строгости звучит хорошо поставленное сопрано сестры-субретки, — чтобы ты поздоровалась с господином обер-лейтенантом и сделала книксен, как благовоспитанная девочка.

— Если я сделаю книксен, — отвечает девчушка 6р~ пся-кого вызова, а только рассудительно, — то вылечу из экипа ка.

Кучер, повернувшись всем туловищем, громко расхохотался, бурно выразив по-словацки свое восхищение, так что перышки на его шляпе заколыхались. Меня тоже разбирает смех. (Впервые за долгое время.) Но девчушка невозмутимо продолжает:

— Вы ранены, господин обер-лейтенант.

— Ничего удивительного, — шепчет мне Пола, — что она это знает. Ведь она видит твою повязку.

— Откуда вы знаете, Ксана, — я имею обыкновение обращаться к детям старше семи лет на «вы», — что я ранен?

— У вас зеленый значок за ранение, — отвечает девчушка. — Да еще медаль, Золотая[36].

Шипенье Полы:

— Она все знает от отца. От Джаксы.

Мой ответный шепот:

— «Джакса и Джакса»?

Девчушка, словно бы не замечая кивков Полы:

— Но, Золотую, господин обер-лейтенант, вы могли, конечно, получить вместо двух Серебряных.

Пола шипит:

— Все, все узнала от не-го.

— Вы угадали, Ксана, — говорю я. И, переводя разговор на другую тему, спрашиваю: — А вы действительно хотели убить этого… вашего врага, как его звать… Визеловича?

— Это всего-навсего игра, — отвечает девчушка серьезно, все еще стоя у заднего сиденья и легонько покачиваясь.

— Ксанинка, ну так прыгай, беги к мальчикам… Они тебе ничего плохого не сделают, раз это только игра.

— Если вам угодно, госпожа Пола, я тотчас удалюсь…

Поистине удивительной была семилетняя Ксана (в прямом смысле слова перебежавшая мне дорогу), и поистине удивительно преображенной нашел я ее, встретив в расцвете юности. В большом обществе, сидя где-нибудь в кресле, она могла ни единым словом не участвовать в общей беседе. Будто только-только расцветший бутон, она скорее относилась к миру флоры, чем фауны. На восьмом году замужества Ксана стала, правда, разговорчивей в обществе, но и присутствуя всегда казалась отсутствующей.