Охота на свиней

«— Ну, когда же ты сядешь за свою новую книгу? Думаешь, я не заметил, что в последние дни ты пребываешь в трансе? „Взгляд твой озарен мечтаньем“, если мне позволено будет выразиться стихами. „Ага! — подумал я про себя, — скоро в свет выйдет новая книга. И, конечно, главным действующим лицом буду я“. По правде говоря, я немного струхнул. Надеюсь, ты будешь не слишком строга к своему законному супругу?

(Отрицать бесполезно. Грегер угадал. Со дня на день я сяду за письменный стол).

— Да, Грегер, я собираюсь сесть за новую книгу, — призналась я, и вдруг мы оба расхохотались.

— В добрый час! — сказал Грегер и попросил вторую порцию горохового супа. — Но все же будь не слишком строга к Грегеру Боргу. Я знаю, у меня полно недостатков и изъянов, но мне неохота, чтобы их обсуждали публично.

— Грегер!

Я вспыхнула и так обозлилась, что угодила локтем в тарелку с супом: горошины брызнули во все стороны.

— Неужели ты говоришь серьезно? Неужели я буду выставлять тебя в невыгодном свете? Во-первых, у меня нет для этого никаких причин, а во-вторых, с твоей стороны гадко, низко, бессовестно думать обо мне такое! У-у-у!

— Инга-Майя! Да не глупи же! Ну чего ты расхныкалась? Неужто мы так мало друг друга знаем? (Тут он встал из-за стола и вышел).

А я сидела на стуле как пришитая, и слезы продолжали капать в гороховый суп. Мы с Грегером поссорились! Поссорились в первый раз! Я чувствовала — никогда больше жизнь не будет такой как прежде. Моему счастью конец. Уж лучше мне сразу уехать к папе и маме».

Из романа «Молодая госпожа Шалунья» Лисы Эурен Бернер.

ПРОЛОГ

1

Все началось на улице Биргера Ярла в кондитерской Чельсона.

Вивиан и ее подруги по нормальмской муниципальной женской школе заходили сюда после уроков или когда в расписании было окно. В кондитерской они делали уроки, болтали и пили чай.

Девочек звали — Вивиан, Сульвейг, Гудрун, Катрин и Астрид. Они поклялись друг другу в вечной дружбе, что бы ни случилось. Вивиан слепо поверила клятве, поверила с неколебимой убежденностью десятилетнего пацана, который брезгливо уверяет, что в жизни не будет курить, — пять лет спустя он цедит с сигаретой во рту: «Не лезь не в свое дело!»

В кондитерской Чельсона проводил дневные часы и Бёрье, которому не хотелось сидеть взаперти в тесной студенческой комнатушке.

Девушки замечали каждый его шаг. Бёрье был года на два старше их, носил берет и остроконечную бородку. Этого с лихвой хватило, чтобы произвести на них впечатление.

Кое о чем Бёрье, наверно, подозревал, но девушки, все скопом были просто-напросто в него влюблены. Каждый раз, когда он вставал, чтобы налить себе кофе, они переглядывались, а если он проходил мимо них, хихикали. Между собой они прозвали его Эспаньолкой.

Вивиан была уверена, что он художник, Сульвейг считала, что он похож на Ингмара Бергмана. «Только, конечно, гораздо моложе», — торопливо добавляла она. Гудрун утверждала, что он иностранец, венгр или что-нибудь в этом роде, и бежал из горящего Будапешта. Только Катрин презрительно фыркала: «Воображало и все дела!»

Катрин была влюблена больше всех.

Астрид, когда разговор заходил о Бёрье, таинственно улыбалась. Астрид была лидером и королевой в их компании. Девушки все как одна были уверены — выбор пал на Астрид.

— А на кого же еще? — вздыхала Сульвейг. — Не на меня же с моим крысиным хвостиком.

— И вовсе он у тебя не крысиный! — возражала Астрид и, встряхивая копной золотистых волос, радостно смеялась.