Охота на Тесле

– Просто я ещё не уверен, кем ты станешь, другом или врагом, когда я тебе кое-что расскажу и покажу. Извини, но мы не виделись с тобой столько лет…

Да уж, наверное, все пять, а то и шесть. Вайтен-берг задумчиво потёр переносицу.

А знаешь, Вадим, мне сейчас, кроме тебя, и некому доверить свою тайну.

Не государственную, надеюсь, – съязвил я.

– Бери круче. Она выше рангом. Это мировая, общечеловеческая тайна. А она состоит в том, что я невольно запустил в действие механизм рас-пространения вируса антиалчности.

Он снова яростно потёр переносицу.

– Ты вот назвал меня философом. А тут и без философии всё ясно как в божий день Мир летит в тартарары. Гибнет во лжи, раз-врате, скверне и алчности. Вот я – еврей. Не открою тебе секрета, что пока вы, русские, надрывая пупки, строили ваш социализм в отдельно взятой стране, да ещё отбирали хлеб насущный у своих полуголодных работяг для прокорма халявщиков по всему миру, не все, но многие евреи за это время построили коммунизм в своих отдельно взятых жилищах и стали де-факто миллионерами. А в девяностые, после развала СССР они в одночасье стали миллиардерами, скупив всё и вся на корню. Да и партийная элита от них не отстала. В результате, народ на просторах богатейшей страны мира стал чуть ли не самым нищим. Для меня стало откровением и неоспоримым фактом то, что некоторые мои соплеменники ведут себя на земле политой русской кровью, как захватчики. Они идут по трупам, не жа-леют ни старых, ни малых. В них вселился бес алч-ности и погоняет: хватай всё подряд и в торбу, в торбу свою бездонную…

– Ты что, хитон Христа на себя хочешь при-мерить? Или переволновался с голодухи?

Игорь мрачно усмехнулся, подошёл к запертой двери второй комнаты, открыл её и жестом пригласил войти. То, что я увидел с порога, меня откровенно гово-ря, озадачило. Большая затемнённая толстыми што-рами комната напоминала одновременно пилотскую кабину «боинга», прачечную с её автоклавами и кабинет нашей биологички с большим, нет, очень большим микроскопом.

Не скрою, я удивлён. Это что, твоя стартовая площадка в мир безоблачного будущего?

Это лаборатория. Всего лишь домашняя лабо-ратория, – парировал он.

Вайтенберг прошёлся по комнате, любовно по-глаживая бока пузатых автоклавов, полки с реак-тивами, ребристую стойку микроскопа.

– Ещё при жизни родителей и, разумеется, при их финансовой поддержке, мне удалось кое-что прикупить, кое-что прихватизировать из разграблен-ных лабораторий закрывающихся институтов.

Я равнодушно пожал плечами.

Что-то мертвечиной пахнет. Ничего не жужжит, не мигает, не подаёт признаков разумной деятельности.

Верно подметил, наблюдательный ты мой. Пока все системы отключены. На сегодняшний день я нашёл то, что искал. Но увлёкшись своей идеей, я, кажется, не просчитал все варианты последствий реализации своего открытия и, что страшнее всего, не учёл, что во время опытов могла вкрасться элементарная, незаметная, но чудовищная ошибка.

Друг мой, нельзя ли расшифровать твои шарады и перевести их на доступный язык понятный таким неучам, как я.

Ты вот всё иронизируешь. Интересно, что ты скажешь, когда поймёшь, что моё открытие букваль-но взорвёт весь мир изнутри!

Эти слова показались мне настолько пафосными и несоответствующими его сегодняшнему бедствен-ному положению, что у меня уже готова была сорвать-ся с языка очередная смешинка. Почувствовав мой настрой, Игорь потащил меня вглубь комнаты.

Ты жаждешь объяснений? Хорошо. Садись в это кресло, а я уж тут пристроюсь. Он взгромоздил свой тощий зад на краешек лабораторного стола.

Ну вот. А теперь соблаговоли меня выслушать…

Соблагобла… тьфу… ты меня притомил. Давай уж о своём насущном.

– Внимай же, отрок. Вот ты сегодня упомянул о жадности. Я же говорил об алчности.

Вроде бы одно и тоже, да не совсем. Ну, например, приходит сосед к соседу и просит одолжить ему пару стульев. Гости, мол, пришли, а посадочных мест не хватило. А сосед ему – не дам и всё тут. И неважно, по какой причине отказал. В общем, пожадничал сосед. Или другой случай. Приходят мальцы к дому на рождество колядки пропеть. Раз, другой, третий спели, а хозяйка выскочила на порог и прогнала их ни с чем. Тоже пожадничала дать конфеток-печенья детишкам. Но с другой стороны и в первом и во втором случаях и сосед, и ребятня остались, что называется, при своих интересах. Не приобрели, но и не потеряли ничего, разве что обиду с собой унесли, морально пострадав от жадности этих людей. Просто жадный, прижимистый человек так устроен, понимаешь? Он может и не возьмёт никогда чужого, но и своим ни с кем не поделится. А вот алчность… Тебе приходилось наблюдать хоть разок, как кормят удава?

В нашем городке, сам знаешь зоопарка отродясь не было, а в столичных мне недосуг было побывать.