Охота на тигра

О еде думал только Григорий Петухов. Правда, желание раздобыть харч было даже для Григория не главным, больше всего его занимала мысль, что в разбитых машинах среди прочего груза находились, несомненно, ящики с патронами и что парочка таких ящиков, заброшенных в танк, им бы не повредила. Он эту операцию провел бы молниеносно. Ну, а если бы ему на глаза попался мешок с провизией, он бы, конечно, не преминул бы прихватить и эту добычу.

Что касается Полудневого, то повернуть назад его заставило другое — он сообразил, что разбитые им машины прибыли по железной дороге, что на станции, очевидно, происходит разгрузка воинского эшелона. Чтобы убедиться в этом, нужно было выскочить на мост-виадук, оттуда хорошо были видны станционные пути, — но это потребовало бы нескольких минут, а минуты-то и решали успех. «Нанести внезапный удар по станции!» — приказал себе Полудневый. Он знал, что рискует попасть в ловушку, однако, если на железнодорожную станцию прибыл эшелон, то риск был оправданным, игра стоила свеч.

— Останови! Патронов наберу! — закричал Петухов и, не ожидая разрешения, открыл крышку люка башни.

Бегнер давно ждал этого мгновения, но все произошло немного иначе, нежели он предполагал. Сперва над люком показалась худая, грязная рука с пистолетом. Вот этот пистолет-то и смутил Бегнера: «Откуда у них оружие?» — мелькнуло в голове лейтенанта. Он понял, что пленного надо разоружить раньше, нежели тот увидит его, и изо всей силы ударил рукояткой своего «вальтера» по грязному кулаку. Пистолет выпал из разжавшихся пальцев, но пленный ухватился за ручку крышки люка и захлопнул ее. Бегнер успел выстрелить в щель и был уверен, что пуля попала в того, кто находился в башне танка, но тут же понял, что совершил ошибку, побоявшись сунуть руку в горловину люка. А побоялся он потому, что перед его глазами все еще стояла картина ужасной гибели их несчастного механика, чья рука оказалась зажатой крышкой. Бегнер начал с остервенением дергать, рвать на себя крышку, однако она не поддавалась, хотя чувствовалось, что еще не была закрыта наглухо.

Крышку тянул вниз Шевелев. Григорий успел крикнуть: «Фриц!» — и свалился на бок. Каким образом гитлеровец оказался на танке, этот вопрос не интересовал Ивана Степановича. Важным было лишь то, что этот гад находился возле башни и пытался открыть крышку люка. Раненный, потерявший сознание, Петух своим телом давил на Шевелева, мешал ему ударить по задвижке, но в то же время немного помогал, так как, навалившись на руку Ивана Степановича, увеличивал груз, тянувший крышку люка книзу.

Полудневый понял, что произошло. Он понял также и то, что Иван Степанович не сможет долго удерживать крышку, а задвижку ему не закрыть, так как нужно хотя бы на несколько мгновений освободить вторую руку, на которой лежал истекающий кровью Петухов.

Их спасение состояло в том, чтобы немедленно сбросить немца с танка, и Полудневый свернул к развалинам двухэтажного здания. Это здание с тонкими кирпичными стенами, предназначавшееся раньше для хранения поступающего от колхозов льняного волокна, стояло сейчас без дверей, окон, с разобранной крышей и перекрытиями, и в нем сохранилась почти полностью только одна стена, пробитая в нескольких местах снарядами. Роман танк направил так, будто хотел миновать здание, но тут же повернул вправо, и «тигр» с грохотом проломил стену, свалил остатки другой и в облаке рыжеватой пыли снова вышел к шоссе.

Бегнер вовремя понял маневр водителя и успел спрыгнуть на землю, по несколько кирпичных обломков все же ударили его в спину, он едва поднялся на ноги. Скорбная улыбка появилась на губах лейтенанта. Да, ему везло — он снова, в третий раз за короткое время, ушел от смерти. От смерти, но не от позора. От позора его уже ничего не спасет. Но разве он не попытался сделать все возможное? Нет, он ни в чем не может обвинить себя. Разве только в том, что оставил танк под присмотром дуралея Генриха. Только в этом его вина. Впрочем, достаточно. Вполне. Лейтенант Бегнер огляделся вокруг: стреляться здесь, среди развалин, жалких грядок огородов, чтобы его тело валялось в пыльном бурьяне? Нет, он примет смерть не прячась, на виду, у шоссе.

«Тигр» уже свернул на Колеевую. Не успел Бегнер добраться до шоссе, как со стороны железнодорожной станции послышались отчаянные крики, грохот, стрельба — танк перемалывал своими гусеницами выгруженные из эшелона машины, оружие, снаряжение. К Бегнеру бежали те, кто спасся при разгроме автоколонны, они что-то кричали, видимо, надеясь получить у офицера-танкиста объяснения тому, что произошло. Лейтенант не обращал на них внимания и не прислушивался к стрельбе на станции. Все, что творилось вокруг, уже не касалось его. Отставив чуть в сторону раненную, горевшую огнем ногу, он медленно поднял к лицу пистолет.