Охота на тринадцатого

Он напрягся и снова попробовал сесть.

– Убить себя хочешь? – мгновенно рассердилась Клаудия. – Нет, ты будешь жить! Встанешь – помрешь, понял?

– Руки! – донесся окрик десантника, но шприц в руке Клаудии уже ткнулся в его плечо, щелкнул, и вселенная прекратила вращение…

Вселенная медленно вращалась перед закрытыми глазами, на ее окраине злобно горели двигатели кораблей Седьмого флота. И кто-то еще подтягивался из глубины европейского сектора. Скорее всего, старый знакомый Штерн. Плохо…

– Сколько мы здесь? – хрипло спросил он.

– Шесть часов, – донесся угрюмый голос. – Можете открыть глаза, товарищ император, она ушла.

На брови телохранителя красовалась свеженькая ссадина. Под внимательным взглядом офицера он недовольно отвернулся. Десантники из-за специфики своей профессии очень болезненно относились к поражениям в рукопашной, из чего следовало, что оно таки произошло.

– Что здесь было?

– Ваша девушка здесь было, – буркнул боец и осторожно потрогал болячку. – Капитан Михеев было и разнимало, смелый он человек… Вас интересует конкретно кто? А если что, то ничего не было. В смысле, серьезного. Клаудия назначила вам недельное восстановление в медикаментозной коме, все согласились, что она ваш личный врач. В итоге.

– Я не согласен, – прошептал офицер. – Вы не понимаете… Седьмой флот на подходе…

– Уйдем! – уверенно сказал десантник. – Пленных уже принимаем на борт. Разграбим базу, забьем хранилища расходниками, пополним оружейные склады и уйдем. Все будет в порядке, товарищ император. Выздоравливайте спокойно.

Он всмотрелся в защитную сферу Клондайка. Не уйдем, хотел сказать он, но десантник озабоченно глянул на приборы контроля жизнеобеспечения и взял пневмошприц. «Что ты делаешь, дурак? – безмолвно закричал он, падая в пустоту забытья. – А кто проведет корабли наружу через систему обороны, кто? Она же самовосстановилась! Дурак…»

Вселенная медленно вращалась перед глазами. Горели огни двигателей маток Седьмого флота. Уже близко, опасно близко. А встать по-прежнему не было сил. Что за дрянь ему колют? Медикаментозная кома. Ой как плохо…

Где-то на пределе слышимости шелестели, переговаривались знакомые голоса. «Семерка». Как здорово, что живы. Живы и пытаются что-то предпринять. Как он и надеялся.

– Синхронизируется, – озабоченно сказал пилот. – Но долго-то как…

Прилетел и угас вопль стрелка о том, как сильно он хочет жить.

– Не успеваем?

Это старшина.

– Немножко, – признал пилот. – Европейцы на подходе. Придержать бы их, да нечем. «Нибелунг» без лоцмана защитную сферу не пройдет, а кэп в коме. И неизвестно, встанет ли. У него сердце больное.

– Я проведу! – с готовностью отозвался офицер. – И у меня здоровое сердце, что вы путаете?!

Голоса отдалились и затихли. Не услышали. Ну правильно, он же не старшина, держать связь не натренирован.

Он подавил отчаяние. Спасти бунтовщиков мог только он. Или он, или никто. Ему бы связь – и глаза. Но глаза-то у него теперь есть. Вон они, европейцы. Надвигаются, нависают. И защитная сфера Клондайка никуда не делась, надежно заперла бунтовщиков в западне. Из медблока он различал и группировки ракетных платформ, и самонаводящиеся брандеры, и минные поля в метеоритном шлейфе Клондайка, и перекрестья систем захватов целей в «глазе бури» – и все это только ждало, чтоб бунтовщики допустили ошибку. Как он провел через них корабли совсем недавно, непонятно.

Но связь у него тоже имеется в распоряжении, вдруг понял он в момент очередного просветления. В любой медицинский кокон встроен комплекс виртуальной реальности. Который не может не иметь выхода в инфосеть. Хотя бы во внутреннюю. И что это, если не связь? Нужно только правильно обратиться…

И он обратился. Потянулся в безмолвную пока что пустоту, крикнул что было сил. Как-то же это делал старшина? И даже стрелок? И, скорее всего, пилот тоже? Значит, могло получиться и у него. Он же видит вселенную? А грави-связь, она… она – та же вселенная, малая ее часть…

И пустота ответила. Сначала – ощущением присутствия. Потом мелькнул возглас стрелка, что-то матерное, как обычно, и еще про него не очень вежливое, но радостное. Но он искал не экипаж «семерки». «Семерка» – это важно, но потом. Сейчас ему требовалось достать «Нибелунг».

Он сосредоточился и потянулся к звонкому строгому образу девушки.

– Лючия, выведи «Нибелунга» навстречу европейцам! – четко и ясно приказал он. – Связать боем и задержать! «Нибелунгу» старт! Начинаю проводку: плюс, восемнадцать-восемнадцать, брандер по курсу, уничтожить залпом «Торов»!

– Есть старт «Нибелунгу»! – донесся решительный ответ. – Плюс, восемнадцать-восемнадцать, «Торам» по курсу залп…

Сквозь бред он почувствовал, как ему снова что-то вкололи – и полетел в пустоту. Но, даже падая в ничто, он продолжал безошибочно вести «Нибелунг» через защитные заграждения Клондайка. Ведь там Лючия, там доверившиеся ему люди. А людей он обязан сберечь. Сам он при этом мог умереть, это ничего, это допустимо, но вывести людей – обязан.

Корабль орбитальной обороны прорвался через защитную сферу Клондайка и бесстрашно кинулся в бой на европейский флот…