Охота на тринадцатого

– Много, – вздохнул пилот. – А еще у российских расходников есть индивидуальные особенности, руки б оторвать бракоделам… они тоже влияют. Меняется расходник – все настройки заново. Я пробовал перевести настройки в цифровую форму, таблицы составлял… не помогает это. Тут нужен слух. Как у музыкантов. Я настраиваю и просто чувствую, что вот так двигатель будет звучать хорошо, а вот так – сорвет на первом маневре… Вот и весь секрет. Ну и специальная клавиатура управления хордами нужна, но это мелочь.

Офицер оценил будничное спокойствие пилота. Он не так давно учился в академии, потому прекрасно понимал, что умение пилота не граничит с волшебством, а превосходит его. И сильно превосходит. Двигатель, настроенный пилотом на несрываемую работу, наверняка нарушает парочку-другую базовых законов физики гравитационных преобразований – тех самых, между прочим, благодаря которым в космосе удается летать с приличной скоростью. Это уже не волшебство, это прерогатива бога… И так спокойно об этом говорить?!

– Мне настроишь? – деловито спросила амазонка, совсем не впечатленная признанием. – И девочкам. А?

– Я-то настрою! – раздраженно сказал пилот. – А как вы летать будете, умники? В двигателе двадцать четыре хорды, а настраиваются восемь! Три по восемь, понятно? Ни черта вам не понятно! Умники… Тронешь в бою несинхронизированные хорды, и… полетят клочки по закоулочкам!

– А ты как? – возмутилась амазонка.

– А я музыкальную группу окончил с отличием по классу клавишных, вот как! Я управление двигателем на гаммы расписал и полгода разучивал! И то боюсь ошибиться! Умники! Хорды им настрой… для чего? Чтоб двигатель взорвался?

Амазонка растерянно молчала.

– Умники! – проворчал пилот и полез из-под дисколета.

А офицера вдруг посетило озарение. Подхватило, понесло к невероятным выводам и решениям…

– Настрой девочкам хорды! – приказал он. – Восемь, минимальный комплект. Поставь распределенное управление. Обучи пилотов основным гаммам. На все тебе… через сколько, вы полагаете, Штерн заявится?

– Ай! – вдруг сказала амазонка.

– Я отряхнуть, юбка в пыли и спина… – страшно смутился стрелок.

– А… продолжай.

Офицер огромным усилием воли оторвал взгляд от занимательнейшей сценки.

– Через неделю, – сообщил Буревой хмуро.

– Сержант Стрежевой, на все про все тебе неделя. Выполнять.

– Я-то выполню! – пробурчал пилот. – А как они стрелять будут? При гармонично синхронизированной восьмерке нельзя отбирать мощность на трассеры сверх заводских установок! А без отбора мощности из наших мелкашек только автоматы крошить да бакены!

– А вы как SS крошили? – подала голос белокурая комэск-один.

– А мы укрупненные трассеры присобачили! – признался стрелок.

– Укрупненные несовместимы с «Чертями»! Принципиально несовместимы!

– Жить захочешь, совместится.

– Да? Как-то слишком просто у вас! – подозрительно заметила чернявая. – На вранье похоже! Или… на «тринадцатого».

И красавица пристально уставилась на беспечного стрелка.

– Поддерживаю! – нахмурился офицер. – Ох, доберусь я до вас. Но пока что некогда. Огневой, продемонстрируешь, как укрупненные трассеры… присобачиваются, пусть посмотрят. И я посмотрю.

– Я где столько возьму?

– А где хочешь. Я верю в твои таланты.

– Где хочешь – это в арсенале, – угрюмо сказал стрелок. – А его только десантом штурмовать.

– Штурмуй. За нами ходила охрана из десантуры? Старшина договорится, пусть на дело поработают.

– Кэп, ты понимаешь, что сейчас сказал? – подал голос старшина. – Штурм арсеналов для тебя означает не штраф-эскадру, а сразу расстрел. На месте.

– Понимаю, – безрадостно усмехнулся офицер. – Знаешь, как лучше? Можешь занять мое место.

Старшина подумал – и четко кинул руку к пилотке:

– Есть договориться с десантурой, есть захватить арсенал.

– Ребята, на вас психушка накатила или… – недоуменно начала чернявая.

– Не придуривайся, Сашка, все ты понимаешь! – поморщилась белокурая комэск-один. – Флот на грани уничтожения, нам надо отбиваться от европейцев, и ребята делают, что могут.

– Да, я понимаю! Я понимаю, что на базе мятеж, что четыре придурка сами в него лезут и нас тащат под расстрел, а руководство, гниды, только нас лапают да меж собой грызутся, и… тебе девчонок не жалко? От всей эскадры нас сколько живых осталось?

– Нас «тринадцатый» спасет, – сказала сержант Милая и странно поглядела на старшину.

– А, ну да, ну да, на «тринадцатого» одна надежда, кроме него некому…

– Но спас же.

Чернявая амазонка шумно выдохнула. Задумалась. Скорчила озадаченную рожицу.

– Саша, не придуривайся…

– Есть не придуриваться! – вытянулась амазонка. – Есть верить в помощь «тринадцатого»! Есть дооборудовать дисколеты для новых реалий боя! Есть погибнуть всем до одной в этом сраном бунте во имя России, которой мы не нужны!

– Ребята, амазонки с вами, – серьезно сказала Милая. – Полностью и навсегда. Неофициальный лидер эскадры только что дала согласие.

Неофициальный лидер вдруг подбежала к стрелку, повисла у парня на шее и наградила звонким чмоком.

– Шалава, – тихо сказала комэск амазонок незнакомое слово, как показалось экипажу, с оттенком зависти.