Охота на вампиров

С юго-западной стороны дома горы отходят далее и образуют красивый мыс, не закрывающий дороги в город. Хотя и есть другая, более удобная. Вторая ветвь поднимается на гору возле места, избранного для особого домика, оттуда открыт вид на главный путь к реке и на горы.

Возле самого дома, на горе, пчельник, за ним сад. Там дом богатого соседа. Лес расчищен, сенокосы обширны и поля во множестве. Таким образом, дикость места мало-помалу исчезает, и дошло уже до того, что везде можно пройти и проехать с удовольствием. Цветов, ягод и грибов не могут полностью выбрать толпы приходящих из города. Лес большой, частью березовый, но много ели, сосны, акаций, черемухи, рябины, попадаются лиственницы и кедры. Из кустарников в обилии смородина и малина.

Осень нынче не по-сибирски долгая и теплая, потому еще так ярки воспоминания о лете, прошедшем в трудах и строительстве «Соломенного Дворца». Строительные работы подходят к концу, и в доме из постоянных обитателей один я. Есть рабочие, заканчивающие отделку, и кое-какая прислуга.

Серафим Аристархович Соломин отъехал с семейством в Петербург, где по моей рекомендации устроил своего Мишу в Институт Корпуса инженеров путей сообщения. Уезжал нехотя, уж больно рвался обжить новое жилище и почти все лето проводил здесь. Без лишней скромности замечу, что горожане только и судачат о «Соломенном Дворце» и часто приезжают посмотреть на него. Нынешним летом на дачах были соседи — семейство губернатора и семейство инвалидного офицера. Люди значительные, и они сами, и их гости всякий раз стремились наведаться к нам.

Не буду тебя, милейшая графиня, мучить и по мере сил попытаюсь описать сие строение.

Если идти по дороге не к самому дому, но свернуть на широкую тропу к речке и пойти вдоль берега, то тропа как раз выведет на лужайку с гротом. От него по обе стороны поднимаются лестницы, которые наверху объединяются в единый марш, выходящий непосредственно к парадному подъезду.

Но именно к лужайке дом обращен своим готическим фасадом. Не надо быть особенно наблюдательным, чтобы заметить башню, венчающую изогнутый фронтон со слуховым окном и мансардным чердаком, украшенным арочными окнами. Впрочем, арочные окна идут по всему второму этажу — от правой ротонды до левой ротонды — и имеют форму «фонарей», то есть выпуклы на манер эркеров. Ротонды также венчают башенки, но значительно меньшие по размеру нежели центральная. Первый этаж проще, функциональнее. Здесь подсобные помещения, кухни, комнаты прислуги.

Дом имеет форму «каре», внутри которого обширный двор с цветником, огородом, оранжереями и разными мастерскими, с свечным и мыловаренным заводом. Дальше, через дорогу, располагается обширное засеянное поле.

Балкон рустирован кирпичным поясом и огорожен резными деревянными балясинами. С него открывается прекрасный открытый вид на ручьи и ближнюю деревню. Восход и заход солнца восхитительны, тучи, радуга, гроза — великолепны. По вечерам слушаем пение соловьев и маленьких птичек. В лесу множество тетеревов, а по реке — бекасов и диких уток. Водятся и змеи, но безвредные и красивые.

Вот таково мое жилище. Вблизи много деревень и хорошая церковь. Все это на расстоянии шести верст, а город находится еще ближе.

Навсегда преданный, Гаврила Батюшков.

Глава 5

Одинокий путник трясся в своем «возке». «Поводья» он держал спокойно, без напряжения, но и не расслаблялся. Три тысячи верст, которые он собирался покрыть менее, чем за двое суток, ни к бездумной лени, ни к излишнему риску не располагали.

Горы, в черных, обугленных соснах, остались за спиной, и сразу, в долинах, его встретила ослепительная зима. За окошком наяривал сибирский мороз, но здесь, в небольшом пространстве «дилижанса», было тепло, даже жарковато. Бесшумный кондиционер держал постоянную температуру в 23 градуса. Дорога то вылетала на однообразные снежные просторы, то пряталась в густой тайге. Под деревьями местами темнел увядший покров. Зима хоть и захватила власть, но царствовала еще не везде.

Путник старался держать одну скорость. Вроде ехал быстро, но сам не торопился. Дальний путь доставлял ему удовольствие. Когда подступала нужда, останавливался и выходил нехотя. Выбирал места поглуше и попуще, не столько для себя, сколько для своего ординарца. В ординарцах у него был могучий, седой зверь.

Как-то, ближе к рассвету, ему пришлось задержаться в тайге. Путешественник успел вздремнуть, а когда пробудился, заметил, что его товарищ отсутствует. Встревожившись, он вышел из машины и по-особому, с переливами свистнул. Волк откликнулся моментально — возник из туманного мрака, как призрак, и молча, облизывая окровавленную пасть, нырнул в гостеприимно распахнутую дверцу. Видать, удачно позавтракал…

Все бы ничего, да как назло, в то время мимо проезжал груженый лесом воз. Шофер от удивления аж затормозил, высунулся из кабины и крикнул:

— Эй, браток, у тебя там че, волк?!

Но ответа не получил — проворный «тарантас» успел рвануть с места и скрылся вдали.

— Циркачи, наверное, — задумчиво пробормотал шофер…