Охота на ведьму

Юная ведьма против воли сглотнула голодную слюну и причмокнула во сне. Однако всё же странно, что бабка, вопреки обыкновению, не тыкает ученицу в бок костлявым пальцем и не зовёт к столу, сварливо укоряя за бездельность и прожорливость. Сквозь дрёму Люция жадно потянула носом аромат любимой стряпни, но просыпаться и не подумала. Ещё чего! Проснешься, окажешься в маленькой сторожке, где не то что тушёного зайца, а и сухарика в запасах не осталось. Нет, лучше уж спать и вдыхать несуществующий дивный аромат.

Над ухом кто-то хихикнул. Ну, что, спрашивается, за издевательство — смеяться над спящим человеком, которому снится такой прекрасный и вкусный сон! «Вот я сейчас проснусь, устрою вам всем…» — обиженно подумалось Люции. Ведьма даже приоткрыла один глаз и стрельнула взглядом из-под полуопущенных ресниц. Аккурат напротив стояла скамья, а на скамье…

Второй глаз растопырился сам собой. Взлохмаченная соня рывком села на топчане, сбрасывая одеяло.

— Ух, ты! — она с обожанием посмотрела на огромную миску дымящейся похлёбки и даже потёрла ладоши.

Рядом снова хихикнули. Люция с трудом перевела взгляд с пузатой исходящей ароматами плошки на неведомого насмешника. Эйлан, подобрав ноги, сидел на скамье, поодаль. Лицо его хранило следы недавних слёз, но всё же сейчас он улыбался. Как и все дети, выплакавшись, мальчишка на время утешился, а теперь от души посмеивался над нянькой, которая зачем-то обрядилась в мужскую тунику.

— Эйлан? Ты когда проснулся? — охрипшим со сна голосом спросила Люция.

Паренёк шмыгнул носом и с небрежным превосходством ответил:

— Давно… Мы уж зайца приготовить успели, а ты всё дрыхнешь.

Ведьма закуталась в одеяло и с сомнением огляделась:

— А где волшебник? — бестолково спросила она, словно бы уж и шагу не могла сделать без Тороя. Прямо маленькая, заблудившаяся в лесу девочка, которой непременно нужен провожатый.

— Здесь я.

Хлопнула входная дверь, и вместе с зябким сквозняком в сторожку ввалился, отряхиваясь от снега, Торой. Его едва можно было разглядеть за охапкой дров. По чести сказать, лишь набрав приличную стопку поленцев, маг вспомнил, что отныне, вроде как, может поддерживать жар в очаге и без хвороста. Ну да ладно. Силу надо беречь. И вот он стоял у порога, старательно топая ногами, чтобы сбить с сапог снег.

— Сама проснулась, или мальчишка разбудил? — с подозрением спросил волшебник.

Люция мотнула головой. Она, конечно, догадалась, что проказник Эйлан попросту водил у неё под носом ароматной миской и наслаждался тем, как она чмокает во сне, но не выдавать же озорника.

— Давайте завтракать. — Распорядился Торой.

А ведьма покосилась на мальчугана. Он, хотя и имел весьма зарёванный вид, но старался держаться по-взрослому невозмутимо. И всё-таки девушка (как выяснилось — на беду) не удержалась от соблазна пожалеть сиротинку — посмотрела с жалостью и сочувствующе погладила по вихрастой макушке, даже против воли всхлипнула, вспомнив покойницу Фриду Дижан. И, видно, было что-то во взгляде жалельщицы такое, отчего мальчишка сперва горько потупился, а потом и вовсе забыл о напускной взрослости — уткнулся колдунке в плечо и незамедлительно зашмыгал носом.

Волшебник, который только-только поднёс ко рту ложку, досадливо поморщился и испепелил ведьму взглядом. Девушка попыталась было пожать плечами — мол, а я-то чего? — но Тороя это, как и следовало ожидать, не проняло.

Волшебник сокрушённо вздохнул и потрепал всхлипывающего Эйлана по макушке:

— Не плачь, всё же не совсем один остался, вон и Люция рядом, с ней не пропадёшь.

Утешение на поверку оказалось сомнительным, поскольку лишь пробудило новый приступ слёз. А мальчик ещё яростнее вцепился в рубашку (а заодно и бока) ведьмы.

Паренёк всхлипывал, навсегда прощаясь с тем привычным, что потерял — родным городом и домом, заботливыми и ласковыми родителями, любимым дедом, так и не родившемся братом (или то была сестра?)… Люция поглаживала льняную макушку и шептала что-то ласковое. Постепенно её голос и привычные уже интонации оказали своё действие — мальчик начал успокаиваться, оторвал зарёванное лицо от ведьминого плеча и виновато посмотрел на Тороя. Волшебник был невозмутим и, словно озадачен. Встретившись глазами с мальчишкой, маг по-свойски подмигнул ему, а потом раскрыл ладонь, над которой вспыхнул, переливаясь, лепесток белого пламени — точь-в-точь такой же, как тот, что парил под потолком.

Эйлан, непривычный к каким бы то ни было чудесам, восторженно распахнул глаза и с некоторой опаской протянул руку. Искрящееся пламя стекло в мальчишечью горсть. Огонёк плясал и переливался, не обжигая кожу. Паренек осторожно, кончиками пальцев, подвинул диковину на ладони и с восторгом вздохнул — подарок волшебника засиял всеми оттенками жёлтого, превратившись из ослепительно-белого в золотой.

Люция поверх головы Эйлана посмотрела на Тороя, который наблюдал за собственным творением с ничуть не меньшим восторгом, словно создал огонёк впервые в жизни. Почувствовав взгляд ведьмы, чародей посерьёзнел и спросил:

— Ну, мы поедим сегодня?