Охота на ведьму

"Да, — успела подумать Люция, — может, фехтовальщик из него и впрямь неважный, но удар поставлен что надо. И реакция отменная".

Эльфа отшвырнуло к противоположной стене тесной улочки. Не ожидавший такого поворота дел бессмертный мигом утратил свойственную его племени степенность и превратился из умудрённого столетиями нелюдя в обиженного юнца:

— Да вы что?! Совсем ополоумели?! - обиженно захрипел «Тать» и заплясал на мокрой мостовой, держась рукой за ушибленную скулу.

— С ума посходили! — продолжал он причитать и охать, выписывая занимательные коленца. — Сперва какой-то дряни под ноги насыпали — чуть шею не свернул, потом тюком в голову запустили — едва на смерть не расшибся, а теперь с кулаками бросаетесь?!

— Люция, отойди от него! — рявкнул Торой так повелительно, что даже эльф испуганно вжался в стену.

А уж ведьма, которая снова заметно утратила бдительность и теперь едва не смеялась над забавными прыжками и жалобными причитаниями бессмертного (должно быть впервые в жизни получил в глаз), стрелой метнулась за спину своего волшебника. Уговаривать не пришлось — слишком властным был голос Тороя.

Выбежавшие из башни мальчишки тоже дружно порскнули в разные стороны. Вот так, в считанные мгновения получивший оплеуху бессмертный остался на мостовой в одиночестве.

Только воинственная Кошенька, шипя и фыркая, наскакивала на затравленного эльфа, примериваясь для сокрушительного прыжка, да ещё Торой стоял в опасной близости и враждебно смотрел на подскоки того, о ком совсем недавно говорил с Рогоном.

Алех имел вид потрёпанный и сконфуженный — под левым глазом стремительно наливался синяк, белокурые волосы безобразными патлами облепили изуродованное лицо, уши жалко топорщились. Эльф хватался ладонями за ушиб и, силясь не потерять равновесие, тщетно отбивался от разъярённой кошки, которая в клочья драла его нарядные высокие сапоги (а заодно и ноги).

По всей вероятности животина собиралась растерзать ненавистного возмутителя спокойствия, который обнаглел настолько, что посмел напугать её людей. При этом пушистой трёхцветке было решительно всё равно, что перед ней, как-никак эльф, то есть существо во всех смыслах обаятельное и всем четвероногим (да и двуногим тоже) симпатичное. Хищница разозлилась на бесцеремонное вторжение и вовсе не собиралась спускать такую наглость даже остроухому бессмертному, сколь бы ни был он испуган и сколь бы ни казался безобидным. Будь ты хоть феей с крылышками, а посягать на кошкиных друзей не рискуй. Судя по всему, эльф это уже понял.

— Да уберите вы её! — хрипло взмолился он. И снова дрыгнул ногой, пытаясь отразить очередную Кошенькину атаку.

— Киса, ко мне! — Илан хлопнул себя по колену и о, чудо, трёхцветка перестала наскакивать на незваного гостя. С исполненным достоинства видом победительницы она отошла к мальчикам и встряхнулась, словно бы говоря "Очень нужно. Не для себя стараюсь".

Люция подняла мокрую холодную кошку из лужи и прижала к себе, благодарно поглаживая по мокрой шерсти. Девушка хотела спросить у Тороя, кто такой их неизвестный гость, но вместо этого только жалко чихнула — тонкая ночнушка уже насквозь промокла и липла к окоченевшему телу. Девушка чувствовала себя голой и несчастной, да и колени до сих пор тряслись от пережитого ужаса.

Торой, ни слова не говоря, сдёрнул с безвольного эльфа плащ и укутал продрогшую спутницу. Бессмертный открыл было рот в попытке что-то сказать, но волшебник сделал неопределённый жест, словно затворил невидимую задвижку, и Алех не смог произнести ни звука — губы крепко-накрепко сомкнулись и теперь ночному гостю оставалось лишь мычать, таращиться на мага да испуганно вращать глазами без права на оправдательную речь.

Но чародей даже бровью не повёл, видать, нынешним вечером жалость к побеждённому была ему чужда. Торой обнял Люцию за плечи, почувствовал, как она зябко трясётся под Алеховым плащом и виновато сказал:

— Прости, я не мог вернуться раньше.

Тут-то ведьма и позволила себе обиженно и укоризненно расчихаться.

* * *

Они возвращались в покинутые комнаты по изогнутым дугам мостовых — впереди вымокшие до нитки Илан и Элукс, держащиеся за руки, следом спотыкающийся Алех в уже насквозь промокшей щёгольской одежде и изодранных сапогах, за ним ведьма в слишком длинном для неё плаще и хмурый волшебник с отпечатком эльфийской ладони на щеке.

В покоях Люция заставила себя немного и через силу поплакать, чтобы Торой с виноватым видом побегал вокруг с сухим одеялом, извинениями и бокалом подогретого вина. Алех, насупившийся и не имеющий возможности произнести ни слова, сидел в кресле возле камина. Он надменно (и вместе с этим несколько затравленно) вздёрнул подбородок и даже попытался принять независимый вид. Впрочем, последнее получилось плохо. Судя по всему, эльф теперь и пошевелиться не мог без разрешения Тороя. Бессмертный обиженно вращал глазами (один из которых уже изрядно заплыл) и силился разрушить чары волшебника. Однако слабые попытки оставались безуспешными.