Охота на ведьму

На низенькой оттоманке (которую эльфы по настоянию Тороя собственноручно приволокли из соседних комнат), откинув голову на спинку-валик, совершенно изнемогший, лежал «жертвенный». Живой, здоровый и даже, по-прежнему, бессмертный. Торой в очередной раз восхитился ловкости провёрнутой Йонехом интриги. Бессмертный продумал всё до мелочей. Собрал тринадцать сыновей для проведения обряда, а в качестве «жертвенного» использовал собственного внука, родившегося слабоумным лет триста назад. Как известно, на таких магия не действует. Проще говоря, внук Йонеха пропустил через себя Силу, которую под пристальным руководством Тороя, родственники вкачивали в маленького лефийца.

Тем временем, остроухая рыжеволосая красавица закончила пеленать вопящего на все лады малыша и унесла его прочь из залы. Воцарилась тишина. Кто-то из эльфов с облегчением вздохнул. Низложенный маг с сомнением посмотрел на еле живых бессмертных. Поняв, что от них сейчас не то, что благодарности, а даже и простого мычания не добьёшься, он легко поднялся из кресла и направился в отведённые ему покои, решив, что вознаграждение за труд может прекрасно подождать до утра.

Один из сыновей Йонеха, кто именно, Торой так и не понял (все они были на одно лицо, аж оторопь брала) еле слышно произнёс:

— Спасибо, чернокнижник…

Торой обернулся, ничем не выдавая накатившей злости (а совсем недавно его — лишённого Силы — эти остроухие называли магом, но теперь, когда дело сделано, чего ж миндальничать):

— Вы сами это совершили. Не благодари меня. — И он покинул залу, оставив эльфов переваривать их непосредственную причастность к некромантии.

Аккуратно закрыв высокую дверь, Торой направился прямиком в свои покои. Длинные коридоры старинного замка навевали на мага тоску обилием арок и пестротой мозаичных полов. Всё здесь было ажурное и изящное — искрящиеся в свете факелов колонны из прозрачного с поволокой гномьего камня, резные карнизы под потолками, затейливые орнаменты на стенах. Последние особенно действовали на нервы своей эфемерностью — иногда по ним пробегала зыбкая рябь, после чего изображение таяло и причудливо меняло очертания. Окончательную нереальность происходящему придавали колеблющиеся в проёмах и арках лёгкие шёлковые занавеси.

Подобная вычурность всегда утомляла Тороя. Но окончательная досада обуяла мага, когда он по неосторожности запутался сапогом в одной из трепещущих занавесей. Рассвирепев неизвестно на что, волшебник содрал колышущиеся шелка на пол и совершенно разъярённый ворвался в свои покои.

Внутри обстановка была не менее пафосной — множество портьер, низкие диванчики, скамеечки для ног, цветы белой оницы в вазах и прочая отвлекающая внимание дрянь. Торой с тоской посмотрел на царящее кругом великолепие и рухнул на низенькую оттоманку, понимая, что несмотря на поздний час совершенно не хочет спать, а значит в ближайшее время просто умрёт от скуки.

Ну и наконец, хотя покои поражали изысканностью, маг прекрасно понимал, что обитатели роскошного замка относятся к нему не просто с презрением — с брезгливостью. И эта их гадливость была ему непонятна. В конце концов, чем четырнадцать эльфов, принявших участие в обряде черной магии, лучше, чем он — тот, кто помог им не отправиться в Мир Скорби от потери Сил? Погружённый в размышления, Торой не услышал, как открылась высокая дверь.

Взметнулись шелковые занавески на окнах, дрогнули портьеры, да сорвало сквозняком несколько лепестков со стоящих в вазе ониц. Маг обернулся, недоумевая, кто бы мог нарушить его уединение — эльфы еле живы, а слуг из замка отослали…

* * *

Она не вошла. Вплыла. Заплетённые в длинную косу волнистые волосы отливали медью, лёгкое платье бирюзового цвета туго обтягивало высокую грудь, во впадинке между ключицами, словно капелька пота, блестела изумрудная подвеска. Торой в удивлении привстал, забыв слова приветствия.

Эльфийка замерла в двух шагах и несколько мгновений довольно-таки беспардонно разглядывала низложенного волшебника. Поняв, что пауза затянулась, рыжеволосая красавица отвела взгляд.

Торой безмолвствовал и в ответ на бестактное вторжение тоже пристально разглядывал приёмную мать новоиспечённого маленького эльфа. Она же, по-прежнему молча, подплыла к балконным дверям, отбросила реющие на ветру шелка и затворила распахнутые створки. На какой-то миг гостья застыла возле окна, прислушиваясь. Маг смотрел на неё и от всей души надеялся, что ничем не выдаёт немого мальчишеского восторга. Торой впервые так близко видел эльфийку. Конечно, пару раз он сталкивался с остроухими красавицами в порту, раза два или три в Фариджо, но не более того. А потому, только теперь он понимал, отчего Золдан называл эльфиек "совершенством, воплощённым в материю". От подобной нечеловеческой красоты и впрямь захватывало дух.

Наконец, нежданная гостья обернулась и снова пытливо заглянула в глаза магу, надеясь, что он начнёт разговор первым. Однако Торой не собирался форсировать события.