Охота на ведьму

— Он устал сегодня! — сказала отражению. — Будь осторожнее. — И, заглянув в свои умные, много понимающие глаза, пошла к Косте.

Парная встретила сухим жаром и крепким ароматом прогретого дерева. Константин сидел на верхней ступени полка и, оскалившись от удовольствия, тер ладонями глаза. В воздухе, жгущем ноздри, слоился желтый полусвет. Тонко шипела каменка за деревянным заборчиком. Костя поднял голову на звук закрывшейся двери и обнял меня взглядом всю с головы до ног. Взгляд его я ощутила крепче любого жара, так, что мурашки побежали по коже. Он подал мне руку, усадил рядом. Я, дурачась, дунула на него, он зажмурился от муки, загородился ладонями.

— Ты не просто горячая женщина, — проговорил, хлопая меня в наказание по спине, — ты сейчас женщина огнедышащая!

— Терпи, сэнсэй! — прошептала, не в силах вдохнуть полной грудью.

— Не сэнсэй, нет! — возразил Костя. — Тебе понравится, если я все время буду называть тебя частным детективом?

Я, извиняясь, коснулась его плеча сухим и горячим лбом. Он обнял меня за плечи, медленным движением провел рукой по коленям.

— Подожди! — прошептала, но он, не слушая, повернул и привлек меня для поцелуя.

Господи, тут и так дышать нечем! Я едва отдышалась. И только успела — он повторил экзекуцию, легонько гладя мое расслабившееся тело.

— Татьяна! — пропел, задохнувшись тоже.

— Иванова! — ответила, целуя его ладони.

— Женщина! — титуловал высоко, одарив сияющим взглядом.

— Сэнсэя! — не удержалась и, спасаясь от наказания, прыгнула вниз, пренебрегая техникой безопасности.

Вода маленького бассейна с голубой придонной подсветкой приняла в себя мое распаленное парной и Костиными руками тело. От температурного контраста спазмой перехватило горло. А когда удалось перевести дух, легла на спину, и вода держала меня, и впору было рассмеяться — так легко вдруг стало жить на белом свете!

— Наяда! — прозвучало сверху.

— Афродита! — капризно поправила, не открывая глаз.

Он, пренебрегая лесенкой, шагнул с невысокого бортика, и волна захлестнула меня, взвизгнувшую от неожиданности.

Теперь вырываться было бесполезно. Я и не хотела, и не вырывалась, держалась руками за его шею, прижималась щекой к крепкому плечу. Константин покачивал меня в голубой, светящейся воде, перекатывал с руки на руку, плавно, медленно кружился от стенки к стенке. Пространства маленького бассейна оказалось вполне достаточно для этого завораживающего танца. Я касалась губами его щеки и, заглядывая в глаза, шепотом просила отпустить ноги. А когда он снизошел до моей просьбы, обняла его ими, откинулась назад, зажмурившись от внезапного головокружения.

* * *

Седая склонилась над столом, положила руку на грудь девушки, ощутила биение жизни, вгляделась в лицо, освещенное масляным, жертвенным пламенем. Выпрямилась, обвела глазами стоящих у углов стола неподвижных соучастниц.

— Посланница спит! — сообщила громким голосом.

У стоявшей рядом дрогнули и слегка приподнялись плечи. Седая сдвинула брови.

— Время для наставления!

Огонь одной из свечей в углу затрепетал, раздался тихий треск, и несколько тусклых искр упали на пол. Три пары глаз внимательно и скорбно глядели на седую.

— Тепло и холод, — начала она, — звук и безмолвие, движение и неподвижность, добро и зло, свет и тьма — каждая из произнесенных пар слов являет единство. Человеческий ум сознает и называет их крайности. Добро, зло — крайности одного единого, свет, тьма — другого. Звук, движение, свет — активны. Безмолвие, неподвижность, тьма — пассивны. Пассивны, но первичны, поскольку являются средой обитания активных. Звук существует в безмолвии, движение меряется по неподвижному, свет существует во тьме, ибо сказано в Писании: «Свет во тьме светит, и тьме его не объять!» Тьма — носитель света, безмолвие — звука. Зло же — носитель добра! Они едины, поскольку крайности одного целого. Все в мире и сам он колеблется от пассивности к активности и обратно. От неподвижности к движению — пользуясь силой. Можно бесконечно долго двигаться, стремиться к свету, увлекаясь идеей добра. А можно сознательно воспринять силу тьмы и направить ее на достижение света, меняя силу зла на энергию добра, ибо они — одной природы.

Седая смолкла. Ее ноздри раздулись, и затрепетали приоткрытые губы.

— Толкнем же качели своего сознания во тьму, и обретем силу знания истины и истратим ее на познание добра. На обретение высокой энергии света! Во имя служения людям, во имя исцеления их от физических немощей и духовных хворей, принесем в жертву себя на кресте вхождения в свет. Опустимся во тьму, сестры, по доброй воле, глубоко осознавая необходимость этого шага!

* * *

Небольшой супермаркет, сияющий витринами с двигающимися в них разноцветными рекламными прибамбасами привлек наше внимание издалека. Зазывно помигивали синими неоновыми буквами вывески, освещая узкую улицу. Ну как не остановиться!

Хлопнув дверцами, мы покинули машину и вошли внутрь, к ломящимся от снеди стеллажам.