Охота на ведьму, или Одно сердце на двоих

Дерик увидел только улыбку ее губ, но глаза, там стояла боль. Ну что ж придется пока смириться, он постарается унять ее боль, от потери родителей, семьи, эта боль сильна, но ведь и она проходит: – Нас пригласили в императорский дворец. Мы вылетаем завтра на рассвете.

– Почему я?

– Потому что ты моя невеста, и император хочет увидеть ту, которая согласилась стать ею, – его руки все еще держали ее плечи, а в ее глазах появился интерес, – Так что готовься, завтра ты должна быть покорной и смиренной, а не диким кроликом с колючками.

– Интересное сравнение.

– Вот и отлично, – отпуская ее.

Дарая смотрела в спину дракону и думала, она полетит на нем или ей предложат другого самца, в роли ездового. Может решить все одним разом, сидя верхом на нем, она может убить двоих, себя и его, сломав ему крылья, шею, ведь дракон просто зверь. Но что это даст именно ей? Свободу, она обретет свободу, нет, она умрет с ним, вместе… А что будет с миром ее клана? Ничего, придет другой Палач, будет другой император.

«Нет, нужно действовать иначе, тоньше. Императорский клан, столица моего мира, значит, я знаю дворец, я помню там все. Я должна попытаться найти тех, кто выжил, чтобы спасти. Спасти всех».

***

Дракон шел по замку, и вслушивался в свое сердце, что для него эта пигалица, почему его так тянет к ней? Остановившись у невзрачной двери, он прислушался, две девушки тихо обсуждали Дараю.

– Ты бы видела ее тело, там шрамы, ожоги. Мне так жаль нашу госпожу, ее магия она видна, представляешь, я видела под кожей пылающую кровь, черную кровь.

– Тогда кто же она?

– Не в этом дело, я помню рассказы бабушки, магия текущая в сильных ведьмах должна находить выход. Выход – это муж, который может принять ее силу, или же ведьма умрет, спалив себя и все вокруг.

– Но госпожа Дарая, она не может умереть, за последние дни я не слышала, чтобы кто-то выжил из клана такой же сильный, как и она. Мы должны что-то придумать, нужно посоветоваться со старшими.

– Да, нам нужно ее спасти, но молчи про ее шрамы.

– А что ты видела?

– Шрамы от кнута, кинжала, ожоги и живот… Мне кажется, там будут проблемы с деторождением.

***

«Она пуста как дохлая крыса! Она не сможет родить мне сына!» – Дерик прижался головой к стене и вздохнул, – «Но хочу ли я ее отпустить? Нет, я должен это увидеть сам. Я должен знать, что мне делать дальше».

Он повернулся, чтобы идти к ней, ворваться и все решить, сейчас или никогда.

Практически открыв ногой дверь ее комнаты, он увидел ее стоящую в лунном свете, все там же у окна и смотрящую на небо, когда она повернулась, в ее глазах было удивление, и непонимание того, что он делает. Его выдох, и шаг вперед, потом рывок и нежная ткань ее ночной сорочки разрывается на две части. И вот она стоит перед ним обнаженная, распущенные волосы прикрывают молочную кожу, которая в лунном свете светится, кажется изнутри, по венам действительно бежит черная кровь, она видна сквозь тонкую кожу, сердце бьется тихо и спокойно, дыхание не прерывалось ни на секунду, а в глазах искорки безумия. Но ее тело, оно покрыто шрамами. Кто же ее так пытал?

– Откуда это? – его рука тянется к плечу, на котором виден след от ожога в виде сердечка.

– Уже не важно.

– Кто это сделал с тобой женщина? – его голос похож на рычание зверя.

– Тоже не важно. Я их убила. Всех. Рассказать как?

– Не надо, – отступает перед такой силой, силой ее души, силой ее тела. Разворот и он выходит из ее комнаты, тихо закрывает за собой дверь и прислоняется спиной к стене. Он увидел и что делать сейчас? Выгнать ее, значит лишиться своего сердца, эта женщина туда за эти дни въелась как раскаленный угорь, как пчела, что жужжит и жалит, но не дает спокойно заснуть.

«Никогда и никто… Больше никто… Только я… Я могу и больше никто…» – Мысли бегут со скоростью света, мысли защитить, сделать своей, но не сломать, нет, все должно быть добровольно, значит, придется смириться с ее независимостью, гордостью. А в комнате, сейчас за его спиной плакала девушка, присев и уткнувшись в свои коленки, она скулила, пытаясь совладать со своими эмоциями, со своими страхами, загнать их далеко в душу, в сердце, не дать увидеть их, не дать понять, как она хочет тепла и мира, как она хочет сочувствия.