Охота на Вепря

Глава двенадцатая. Капкан для зверя

Мы продвигались на север с боями. Этой весной в сторону Пекина шли десятки тысяч ихэтуаней, а может быть, и сотни. Но основные силы восставших стекались с юга. Они занимали города и делали все то же: безжалостно убивали европейцев и обращали китайцев-христиан в буддизм. На севере мы надеялись попасть под защиту русской армии. Огромный отряд повстречался нам на самой границе Монголии.

В одной повозке у нас была клетка с орангутангом, а во второй – самое опасное в мире оружие, если не считать тяжелой артиллерии на крейсерах и миноносцах.

Я купил у Джона Смита один из его пулеметов. И когда нас стали окружать, требовать покинуть повозки, когда расправа была близка, майор Жабников с удовольствием резанул первой очередью по смутьянам-боксерам. Он еще прежде сказал, что в случае необходимости не хочет упустить возможности попробовать оружие «этого американца»! Жабников, превратившись в бога войны Ареса, уложил несколько сотен китайцев и еще долго не мог прийти в себя от изумления и восторга. «Такой пулемет придумал или Господь Бог, или сам дьявол! – восклицал он. – Никто другой не додумался бы!»

Мы уезжали из Китая, охваченного великой смутой 1900 года. Уже скоро на улицах Пекина будет убит германский посол Кетлер. Императрица Цыси потребует все посольства покинуть Пекин, но каждое представительство станет крепостью, и начнется знаменитая двухмесячная осада Посольского квартала в Пекине. Ихэтуане объединятся с регулярным войсками. Цыси сама объявит войну всему миру и натравит свой народ на европейцев. Теряя людей, военных и гражданских, посольства, хоть и сдавая позиции, но будут противостоять всем военным силам Китая. Английские и французские стрелки, русские моряки – все будут биться плечом к плечу. Европейцы покажут, что они есть такое. Несколько тысяч будут противостоять многомиллионному азиатскому воинству. Сюда через охваченные восстанием ихэтуаней провинции станут подходить союзные войска. Посольства героически выстоят, потеряв часть людей. Цыси наконец сдастся. Русская православная церковь причислит к лику великомучеников всех священников-китайцев, кто даже под страхом смерти не предаст имя Христа.

Еще через двенадцать лет маньчжурская династия – последняя императорская династия Китая – падет.

Но этого ада в те весенние дни 1900 года мы сумели избежать. А еще наш Веригин отправил во дворец послание, оно предназначалось приближенному императрицы Шон-Ли-Янгу. Его приглашали пересечь границу с Монголией и встретиться на предмет выкупа в окрестностях монастыря Гандантеченлин, что должно было запутать нашего преследователя. Мы не ошиблись – через месяц в этих местах появились люди, искавшие нас, но мы к тому времени пересекли границу с Российской империей.

Когда китайские таможенники сняли с клетки покрывало, то увидели несчастную обезьяну – самку орангутанга. Она, связанная по рукам, корчилась на полу клетки и что-то нечленораздельно мычала.

– Обезьянку зовут Анюта, но у нее серьезное кишечное заболевание, – сказал я. – Мы везем ее в Россию, к надежным докторам. В Петербург везем, по заказу императорского двора. Оттого такая срочность. Если выздоровеет, то Академия наук подарит животное русскому императору Николаю Романову.

Китайские таможенники только пожали плечами. Им эта затея с хворой обезьяной показалась глупой.

Когда мы пересекли границу, Степан Горбунов спросил:

– И как вы думаете, Петр Ильич, выкупит он свою обезьянку?

– А вот в ближайший месяцок мы и посмотрим, насколько она ему дорога, – ответил я. – Но что-то мне подсказывает, что очень дорога. Ты следи за ней, самое главное, чтобы сыта была и никуда не убежала. Обезьянки – народ прыткий!

– Нет, Петр Ильич, – покачал головой Горбунов. – Со мной она не забалует. Я ее, красотку, никуда не отпущу. Второй такой приманки для Дармидонта Михайловича нет на белом свете и уже не будет.

В Монголии нашего преследователя дожидалось еще одно письмо. Теперь он должен был пересечь границу с Россией и встретиться на предмет выкупа у русского села Ледяное, на берегу озера Байкал. Там, в двухэтажном деревянном срубе, мы поджидали таинственного Шон-Ли-Янга. Это вездесущий Веригин, Гермес графа Кураева, спешивший впереди нас, подсказывал нам те места, где стоило делать остановки. И это он посылал письма в Пекин.

Дом-крепость стоял на самом берегу Байкала, у прибрежных скал. Идеальное место для встречи двух врагов. Последней встречи!..

По ночам я выходил на балкон и смотрел на водную гладь. Более полутысячи километров водного пространства открывалось передо мной и уходило на север. Ярко сверкала луна в небе, но еще более яркая дорога, веселая и рябая, рассыпалась по озеру от нашего берега до самого горизонта.

В полукилометре от нашего сруба, в лесу, мы обнаружили колодец. Зачем он? Рядом с Байкалом-то? С самым чистым водоемом на планете земля? С райским студеным озером? Да еще колодец в лесной чаще…