Охота на военкора. Раненый Алеппо

– Канэшна – коверкая речь, на манер кавказской, ответил кто-то

из репортёров.

– Тахда, панымаешь, лэтим красыва! – подхватил повеселевший

офицер.

Вертолёт плавно покатился по раскалённой полосе, и, проехав

несколько метров, оторвался от земли. Он поднимался всё выше и выше, оставляя позади стоявшие на аэродроме российские Су-24, гражданские

лайнеры и несколько боевых вертолетов. Сделав небольшой крюк над

городскими кварталами, машина с журналистами на борту уверенно

направилась в сторону сирийской пустыни. Репортёры внимательно

следили за проплывающим однообразным пейзажем.

– Засеки время, – громко, стараясь перекричать шум работающих

двигателей, обратился Виктор к Илье. – Через час должны прилететь

в Алеппо, это мне лётчики сказали. Кстати, посмотри на этот прибор,

– оператор указал датчик высот, висевший в салоне, как раз напротив Ильи. – Видишь, высота всего три с половиной тысячи метров, а должны лететь не ниже четырех километров.

– Да… – покачал головой, Илья – нызэнько идём!

– В том-то и дело, что не по плану летим. На такой высоте нас

из любого ПТУРа достанут.

– Да ладно, Вить, не усугубляй! – улыбаясь, ответил репортёр.

Оператор в ответ на это лишь махнул рукой и отвернулся в сторону

своего иллюминатора. Илья тоже уставился в круглое смотровое окно

вертолёта, вглядываясь в проплывающие мимо пригорки и возвышенности, словно пытаясь разглядеть в них вражеские объекты.

«Лишь бы сразу, не мучаясь», – думал Илья о возможной атаке

террористов на их вертолет. «Если сейчас шарахнут по нам ракетой, прошьют насквозь осколками, то всё. Не дай Бог, упадём к ним

в тыл, да еще и живыми останемся, вот будет шиндец. Возьмут ране-21

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

ного, в яму какую-нибудь посадят, пытать начнут, издеваться. А потом

на камеру башку отрежут и привет всем… Блин, только не плен, только

не плен. Если вдруг встанет вопрос о захвате, дай Бог сил подняться

и броситься на зверёнышей. Пусть лучше расстреляют… Но сразу, чем

мучиться… Не дай Бог, к ним в лапы угодить!» – рассуждал Илья, продолжая всматриваться всё в тот же однообразный пейзаж сирийской

действительности.

22

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

БОРОДАЧИ

По укатанной каменистой колее, поднимая громадный столб пыли, мчался белый японский пикап. По бокам его красовались чёрные надписи на арабском языке, окаймляющие перекрестие больших, слегка

изогнутых сабель, а в месте, где кузов примыкал к закрытой кабине, трепыхался от сильного ветра рваный по краям чёрный кусок плотной

ткани на импровизированном железном древке. Здесь же, в открытом

багажнике, была вмонтирована зенитная установка, оба ствола которой

обращены по направлению движения машины.

В железном кресле этой установки трясся, привязанный ремнями, бородатый мужчина в чёрном облачении. Возраст его понять было

сложно: густая растительность покрывала практически всё его лицо, оставляя нетронутым лишь глаза да узкую полоску лба, а еще небольшую тёмную плюшку вместо носа. Во время быстрой езды по кочкам

его мотало в разные стороны так, что казалось этот чудовищного вида

«бармалей» вот-вот вылетит со своего места, но он держался, упираясь изо всех сил широко расставленными ногами в основание «зушки»

и крепко вцепившись обеими руками за выпирающие части установки.

Сразу видно – заядлый путешественник. В салоне пикапа, кроме него, были ещё трое бородачей: водитель, в такой же черной одежде, обмотанный пулеметными лентами, справа пассажир с крупнокалиберным

пулемётом ещё советского образца, ствол которого торчал из открытого

окна, а на заднем сидении вальяжно расположился главарь этой группы.

Рядом с ним лежал Калашников с перевязанными чёрной лентой двумя

обоймами, здесь же спутниковый телефон. Машину то и дело кидало

из стороны в сторону, и явно недовольный этим обстоятельством вожак

все время хватался то за автомат, то за телефон, не давая им упасть.

Главарем был молодой мужчина, лет тридцати пяти, тоже с длинной и густой бородой. На голове чёрная, плотно повязанная «арафатка», концы которой спускались на зелёного цвета «разгрузку» с дополни-тельными магазинми патронов и несколькими гранатами. Настоящий

«пёс войны»: ни подлинного имени, ни дома, ни родителей он не знал.

Помнил лишь, как еще совсем маленьким мальчиком его привезли

23

Александр Коцюба • Раненный Алеппо

в какой-то очень бедный аул, где очень грозные дяденьки сказали, чтобы

выполнял все их приказы, иначе Аллах очень рассердится и не примет его к себе. Там-то он и получил своё имя – Вахид, и вместе с еще

несколькими мальчишками стал учиться стрелять, делать самодельные

бомбы и резать головы. Сначала баранам, а потом, в процессе обуче-ния, всем неверным… Мужчинам и женщинам, которых приводили

в их лагерь наставники – «боевые братья», как они себя сами называли.

Вахид всегда чётко и быстро выполнял все команды и распоряжения

своих руководителей. И очень преуспел в науках. Его считали лучшим воспитанником, ни один из сверстников, а впоследствии и никто

из старших учеников, не мог победить его в драке и в точности стрельбы