Охота на волков

— У каждого, Лень, свой потолок. Это только поначалу его не видишь. У тебя неплохо поставлен удар, но, между нами говоря, не такой уж он и сокрушительный. А главное — техника. Тебе просто везло до сих пор, что не попался сильный партнер. Суди сам, ты уже четвертый год в секции и по-прежнему считаешь нормальным пропустить полсотни плюх. А если бы среди этой полсотни попалась колотушка вроде твоей?…

В родную секцию Леонид больше ни разу не заглянул. Обида осталась обидой. Лишь спустя года два мысленно он согласился с тренерскими доводами. Для ринга он не годился. Наверное, не годился и для улиц, но здесь уже выбирал не он. Потому и вспоминались временами былые занятия, потому и тянуло иногда в спортивные клубы. Один урок — два червонца. Спарринг-партнеры работали в свое удовольствие, Леонид натужно отбивался. На порог ему указали, когда на пол рухнул второй из постоянных партнеров. Двадцать рублей за последнее занятие демонстративно вернули. Но клубов в городе хватало, и, в очередной раз заскучав, он набивал спортивную сумку тренировочным тряпьем, отправляясь по новому адресу.

Глава 5

Оператор, моложавый брюнет с синевой на тщательно выбритых щеках, протянул стопку бланков, кивнул на авторучку.

— Пункты с шестнадцатого по тридцать четвертый пропускаются, остальное нужно заполнить.

— Прямо сейчас?

— Именно сейчас. Но прежде всего блиц-тест, — оператор положил поверх бланков желтого цвета карточку. — Сорок два вопроса за три минуты.

— А если не успею?

— Сколько успеете.

— Ясно. Проверка на кретинизм, — Валентин хмыкнул и, вооружившись ручкой, присел за ближайший столик. Он уже не слишком удивлялся. Каждый день ошарашивал чем-нибудь новеньким. Битого-перебитого арестанта это, разумеется, настораживало, хотя, мысленно возвращаясь в прошлое и сравнивая, он неизменно приходил к выводу, что перемены, произошедшие в его жизни, можно было назвать позитивными. Во всяком случае к этой новой жизни он начинал испытывать какой-то интерес. Его гоняли на компьютерных тестах, водили по врачебным кабинетам, проверяли зрение, слух, координацию движений. «Лабораторная крыса» — так он называл себя теперь. Рассказывать о том, что с ним вытворяют, сокамерникам было запрещено, но в одном из своих турне по кабинетам Валентин неожиданно столкнулся с Бариновым. И у того, и у другого полезли глаза на лоб. Не выдержав, в этот же вечер они откровенно побеседовали. Защитой от встроенных в потолок микрофонов послужило обыкновенное одеяло, которым сокамерники накрыли головы. Оба не спешили выстраивать иллюзорных гипотез. Как известно, манна небесная просто так на макушки не просыпается. К чему-то их серьезно готовили, и краем уха Барин где-то услышал, что за стенами Учреждения заваривается крутая каша. Вроде как и Горбачева давно не было на троне, и тех, кто после него пробовал припасть губешками к золотому вымени, тоже поскидывали. Новое время уже не дышало в затылок, оно овевало людей со всех сторон — да так, что запросто можно было подхватить простуду.

— Я так думаю, все снова идет к диктатуре, — шептал Барин. — Закрутят гаечки, как при Суслове с Берией.

— А нас, значит, — в чекистских палачей?

— Кто ж его знает? Может, и так. Но только суетятся они, Валек. Торопятся… Да и на что мы еще способны? Самое разлюбезное пушечное мясо. От арены вот-вот освободят, от вышки отмажут, — куда ж нас таких благодарных? Только на чьи-нибудь штыки.

— На чьи бы, узнать.

— Найдется, на чьи…