Охота на злодеев. Без экипировки

Ступор, в котором я пребывала, дал трещину, и наружу выплеснулась ярость. Да как он посмел скрывать это от меня! Как посмел ввести меня в заблуждение! Как посмел врать мне? Я думала, что меня защищает контракт. А на самом деле… на самом деле меня защищал только… он.

Я прижала ладони к столешнице.

Он защищал меня, а не наш контракт. Он защищал меня, даже когда я его раздражала. Была слабачкой. Делала глупости. Когда он чуть не погиб из-за меня в схватке с Тахешем. Когда инферно забрали, а меня похитили. Когда я орала на него за то, что он пытался уберечь меня такими способами, которые мне не нравились. Когда я доводила его до такой степени, что он рычал и царапал когтями мебель.

Когда он думал, что я втайне желаю ему смерти. Когда я так старательно скрывала свои мысли и чувства, что он не мог полностью доверять мне.

Он защищал меня, потому что, когда я положила руку на эту серебряную линию и он втянул меня в свою ледяную тюрьму, мы связали себя по-другому. Мы оба столкнулись со смертью – лицом к лицу – и обрели шанс на спасение – друг в друге.

Я связал себя с тобой. Только с тобой, vayanin.

Руки у меня тряслись.

На меня упала тень. Раздались мягкие шаги, послышался шорох хвоста, следующего за демоном по пятам. А я не сводила глаз с открытого гримуара на журнальном столике, пытаясь успокоить дыхание.

Зуилас присел на корточки – не совсем между столом и диваном, где сидела я, а чуть дальше.

– Vayanin?

Я сосредоточилась, стараясь дышать ровно.

– Робин?

Голова у меня дернулась, взгляд метнулся к нему, потом в сторону. В нескольких дюймах от меня была страница с последней записью Миррин перед ее смертью.

«Я предложила демону свою душу, а потом предложила ему и свое сердце».

Часть меня надеялась, что она ошибалась. Что ее чувства были неуместной романтической влюбленностью. Что ее увлечение было воображаемым, а не настоящим. Что ее демон так никогда и не ответил взаимностью.

Было бы намного лучше, если бы она не хотела его и он не хотел ее. Так все было намного проще.

Не было бы шансов на отказ. Не было бы риска обидеть кого-то или разбить сердце. Не надо было бы бояться и думать, правильно ли это или неправильно, или что это преступление против природы.

«Любовь – это боль и надежда».

Другая часть меня желала, чтобы Миррин была права. Мне хотелось, чтобы ей было все равно, что о ней думают, чтобы она проложила свой собственный путь и пошла туда, где не бывала еще ни одна женщина. Я отчаянно, фанатично хотела, чтобы она рискнула и попробовала.

«Дерзай, как я дерзнула».

Я подняла глаза и посмотрела на демона, который сидел на расстоянии вытянутой руки от меня.

– Это называется краснеть, – мне хотелось произнести это уверенно, но я пробормотала дрожащим голосом. – Когда мое лицо становится красным.

Его хвост скользнул по ковру.

– Краснеть?

– Я краснею от смущения, а смущаюсь я обычно из-за тебя.

– Почему?

Горло у меня опять перехватило, не желая произносить то, что я собиралась сказать.

– Потому что ты… ты подходишь ко мне слишком близко. И прикасаешься. И я…

Я украдкой взглянула на него. Он смотрел на меня, нахмурясь, сбитый с толку, и от этого взгляда кровь с новой силой прилила к моим щекам.

– И ты… ты… – стиснув зубы, я зажмурилась. – И когда ты рядом и касаешься меня, я думаю о тебе… и о том, о чем мне думать не следует, – выдавила я из себя.

Он молчал. Наверное, совсем запутался. Мое объяснение было для него непонятным, и я знала это.

– Я не знаю, что ты обо мне думаешь, – наконец тихо сказал он.

Я не смогла удержаться, чтобы не проверить его реакцию. Брови его были тревожно нахмурены, будто он задавался вопросом, что он сделал не так, от его вида у меня возникло дикое желание выбежать из комнаты. Но последнее время я только этим и занималась. И полюбуйтесь, к чему это нас привело. С самого начала я подрывала наше доверие друг к другу, и все потому, что не могла признаться ему в чувствах.

Решив выиграть минутку на раздумья, я схватила клубнику из стоящей рядом чашки и откусила верхушку.

Он поерзал.

– Vayanin? Ты думаешь обо мне что-то плохое?

– Не плохое, нет. Просто… я… – я посмотрела на недоеденную, присыпанную сахаром клубнику у себя в руке. – Я просто думаю о…

О том, как восхитительно его гибкое тело с буграми мышц, о его гладкой коже, к которой мне хочется прикоснуться, погладить ее. О том, что мне спокойно, когда я нахожусь в объятиях этих могучих рук. И о том, как его сила пугает и волнует меня одновременно. О его хриплом голосе, который ласкает мой слух, и о том, как я всегда теряю ход мыслей, когда он шепчет мне что-нибудь на ухо.

Но я не могла произнести все эти слова. Я вообще не могла издать ни звука. Как ни старалась.

Я посмотрела на клубнику. «Дерзай, как я дерзнула».

Я подняла глаза. Уставилась сначала ему в лицо, потом взглянула на рот. Подняла руку, медленно вытянула и прижала кусочек ягоды к его губам.