Охота начинается

Она распахнула глаза. Этот новый звук, марш, явно отличался от утреннего городского гвалта. Она настороженно осмотрелась и поняла, откуда он доносится. С другого конца на улицу повернули три молодых человека, идущих строем друг за другом. На них были голубые кафтаны с золотыми поясами, с которых у каждого свисал кинжал-ханджари. Несколько продавцов уступили идущим дорогу, но большинство обращало на них мало внимания. Коффи застыла на месте. Это были Сыны Шести, возможно, те же, которые хозяйствовали в зоопарке. Они выглядели угрожающе, властно, как люди, привыкшие к подчинению. Ни один из них не посмотрел на нее, проходя мимо, но она все равно присела, спрятавшись за тележкой с фруктами, и подождала, пока они не пройдут дальше по улице. Гнев горячил ее кровь, когда она смотрела им вслед и вспоминала ночные события. Два воина гнались за ней и мамой, преследовали их, как животных. Она прикусила нижнюю губу так сильно, что ощутила вкус крови, и стояла так, пока воины не исчезли из вида. Сам их вид был неприятным напоминанием.

Она была беглянкой.

Сбежав из Ночного зоопарка, она нарушила свой контракт с Баазом – тот, который она и ее родители подписали много лет назад. Значит, она нарушила закон. То, что она совершила, считалось воровством и дезертирством, и если ее поймают, то изобьют палками, посадят в тюрьму или еще что похуже. Она инстинктивно оглянулась, и от свежего укола тоски у нее перехватило дыхание. Мамы рядом не было. Никого не было. С этого момента ей придется разбираться со всем самой. Она прижала пальцы к вискам, стараясь думать. Думай. Мама сказала ей той ночью кое-что еще, что-то о том, что нужно думать. Коффи попыталась вспомнить эти слова.

Но иногда нельзя позволять сердцу вести тебя. Нужно думать головой.

И теперь Коффи решила, что поступит именно так. Она будет думать головой, она придумает план. Они с мамой когда-то мечтали покинуть Лкоссу, и она это сделает.

Она выберется отсюда.

* * *

Солнце поднималось выше, утро продолжалось, так что каждая трещинка городских улиц и зданий излучала жар. В конце концов Коффи нашла общественный колодец, где смогла помыться. У нее не было сменной одежды, так что она просто вылила на себя несколько ведер воды, но, по крайней мере, избавилась от грязи и приставшего запаха дыма. Без масла ши и хорошей расчески с волосами невозможно было справиться, но она хотя бы попыталась. На ходу выжимая одежду, она дошла до конца одной из улиц и остановилась.

Лкосса была с виду как пирог – круг, нарезанный на толстые ровные куски, – а это должен быть ее центр. Ничего подобного она раньше не видела. Шатры всех форм, размеров и цветов были поставлены рядом, так близко друг к другу, что она едва могла различить, где кончался один и начинался другой. Она вдохнула, и ее легкие наполнились тысячью запахов одновременно. Она ощущала, как варится суп эгуси – густой, с луком, помидорами и свежим перцем, – а еще банку и рисовый джолоф. Женщины с подведенными сурьмой глазами порхали вокруг тележек с разноцветными горшками, а бородатые мужчины в экстравагантной одежде торговались за раскрашенные вручную ткани, которые трепал ветерок. Эта картина была одновременно ошеломляющей и восхитительной. Коффи была так захвачена ею, что не замечала ничего вокруг, пока не споткнулась.

– Ох, извините, я…

Она вздрогнула. Она не заметила женщину, которая сидела на одеяле. Это была старуха, перед которой были разложены блестящие безделушки: браслеты из бусин, сережки-кольца, несколько заколок с драгоценными камнями, но взгляд Коффи остановился на шести деревянных фигурках, разложенных полукругом на середине покрывала – журавль, крокодил, шакал, змея, голубь и бегемот, – символах фамильяров Шести богов.

– Ничего страшного, милая. – Старуха скромно улыбнулась ей. Ее туника была такой же простой с виду, как и одеяло, а белые кудри выбивались из-под хлопкового платка. Потрепанный амулет свисал с шеи. – Меня легко не заметить. – Она проследила за взглядом Коффи и кивнула на фигурки: – Ты верующая?

– Да. – Коффи сглотнула жесткий комок в горле. Фигурки, явно вырезанные из хорошего дерева марула, были совсем как те, которым они с мамой молились буквально вчера. Теперь казалось, что это было в другой жизни. – Очень красивые, – прошептала она.

– Спасибо, дорогая. – В голосе старухи прозвучала нотка гордости, и Коффи расслабилась, узнавая текучий говор женщины. Они общались на замани, но старуха явно была из джеде, как и она сама. Из уважения Коффи склонила голову.

– Доброе утро, тетушка, – сказала она, используя вежливое обращение к старшей.

– Ах. – Темные глаза старухи заплясали. – И тебе доброе утро, птичка. Боги добры сегодня, раз свели нас вместе. – Она более пристально посмотрела на Коффи. – Ты худая. – Это был не вопрос, но и не обвинение. – Ты голодна?

– Я…

Прежде чем Коффи успела ответить, старуха принялась копаться в сумке, стоявшей рядом. Она вытащила завернутый в ткань хлеб. От одного только запаха рот Коффи наполнился слюной.