Охота пуще неволи

Долго зима топталась где-то, не решаясь прийти. А уж пришла, так не обрадовались. С 15-го температура опустилась до −37° и теперь все дни держится около −40°. Но отлеживаться нельзя. Все эти дни я ходил, несмотря на морозы и несмотря на то, что «в ботиночках». И не напрасно. Каждый день возвращался с добычей. Соболи, видно, тоже забегали. В результате теперь у меня в активе 20 соболей и три песца, а в пассиве еще семь соболей и один песец. Это те, что не достались мне, но я их учитываю (для себя) и заношу в специальную графу своих таблиц. В конце концов, потери — явление не типичное, и в будущем я постараюсь от них избавиться. А пока для выведения закономерностей надо учитывать каждого соболя.

У Андрея 29 в активе, в пассиве же всего один. Зато и песцов нет, хотя они наведывались изредка в его капканы. Но он теперь устанавливает капканы только на деревьях (NB), поэтому-то и вероятность поимки песца сильно уменьшается. Я посоветовал ему последовать моему примеру.

Завтра к нам должен прилететь самолет. Я полечу в Верхнеимбатское, чтоб заново отовариться и заодно немного развеяться. С этой целью и явился на базу. Ведь в Верхнеимбатском не знают, построил я зимовье или охочусь с базы.

Результатами я доволен, несмотря на высокий процент потерь. Для начала это неплохо, если к тому же учесть еще и небольшую площадь охвата. Рассчитываю за оставшиеся два месяца поймать примерно столько же. А на следующий год постараюсь территорию удвоить.

13 января 1972 г.

Я снова в своем зимовье. Каникулы кончились. Более полумесяца продержали нас в деревне. Это необычно. Но и события, которые там развернулись, тоже были необычными. Погибли два охотника. Один из них охотился, как и мы, на Вахте, только в 150 километрах ниже моего зимовья. Смерть настигла охотника прямо в пути. По позе видно было, что он мучился. Сначала предположили, что у него был острый приступ аппендицита, потом сказали — отравление. Мы так и не узнали подробностей следствия. Нашли его на двенадцатый день после смерти. Рядом лежали две собаки. Они были еще живы, хотя сильно исхудали. Верные своему хозяину, они не покинули его даже мертвого, хотя до деревни дорогу знали и могли бы пройти это расстояние всего за два дня. Однако они предпочли умереть вместе с ним, но не оставлять его на съедение с диким зверям. Второй охотник погиб при более загадочных обстоятельствах. Труп его был найден напарником погибшего уже на следующий день после смерти. Но, обнаружив окоченевшее тело, напарник не стал его трогать. Он решил добраться до деревни. Для этого надо было совершить трехсуточный переход. По пути он написал на снегу SOS, чтобы пролетающие местные рейсовые самолеты оповестили о бедствии. Стало известно, что с охотником произошел несчастный случай — он ранил себя из собственной же винтовки. Это был сравнительно молодой парень, тоже приехавший на охоту из города. Все это случилось перед самым Новым годом. В среде охотников события эти были восприняты спокойно, без паники, сдержанно. Люди больше думали об этом, чем говорили.

Новый год мы отмечали в узком кругу охотников. И сразу же забыли о нем, увлеченные воспоминаниями о прошедшем полусезоне. Интереснее темы для нас не существует. Ведь такие встречи — единственная возможность обменяться информацией. И мы старались не терять впустую время. К счастью, среди нас не оказалось ни одного любителя выпивки, и мы славно побеседовали. Разумеется, не обошлось и без споров. А основания для них были. В этот вечер я впервые высказал свои соображения относительно методов ведения охоты. А мои воззрения расходятся с общепринятой системой, крайним представителем которой является Фридрих Фишбух. С самого начала охоты до установления глубокого снежного покрова он ведет промысел зверя — в основном соболей — при помощи собак. У него отличная свора из четырех собак, которые ничто живое не пропустят. Он с напарником еле поспевают за псами, которые облаивают то птицу, белку, соболя, то сохатого, росомаху, волка. Причем, действуя вместе, собаки представляют несокрушимую силу. Уже одно то, что они в этом году задрали двух волков (правда, одиночных), говорит о их возможностях. Так что собаки для Фридриха — основа охоты. В первую половину сезона он умудрялся добывать с ними до 30 и более соболей, не говоря уж о сохатых, мясо которых принимается от охотников почти в неограниченном количестве. Это тоже статья дохода, и немалая. Но с увеличением глубины снежного покрова собака становится беспомощной, и тогда Фридрих переходит на капканный лов. Он делает снежные домики, в которые и устанавливает капканы с приманкой.