Охота Теней

— Если я неправильно понял… тогда, пожалуйста, скажи мне, что ты меня не любишь. Если ты не откроешь мне свое сердце, тогда окажи мне любезность и верни частичку моего, которую ты забрала. Потому что каждый раз при виде тебя задаваться вопросом — это пытка. Быть рядом с тобой, когда ты не знаешь, что я чувствую, было мучением. Быть в пределах досягаемости, но не сметь прикоснуться к тебе — все равно, что умереть красивой, ужасной смертью… но все, чего мне хочется — это чтобы ты убивала меня снова и снова.

Пока он говорил, его пальцы скользили вверх по ее шее. Его ладони легли на ее щеки, обхватив лицо. Эйра не смогла подавить дрожь при призрачном воспоминании о его пальцах, запутавшихся в ее волосах. Он был так же близко, как и в тот день при дворе.

— Ты любишь меня?

— Я…

— Скажи мне, и если это не так, я уйду, чтобы собрать осколки своего сердца, но обязуюсь по-прежнему относиться к тебе с уважением, — сказал он хриплым. низким голосом.

Ферро тоже говорил тебе, что любит тебя. Адам говорил тебе, что любит тебя. И мы обе знаем, к чему это привело. Эйра зажмурилась, пытаясь отгородиться от горьких слов своего прошлого «я». Во тьме она обнаружила ту же истину, что и во время пребывания в яме. Она дала себе обещание. Сейчас было самое время его выполнить.

— Я не хочу причинять тебе боль. — Кончики ее пальцев танцевали по его рукам, ощущая изгиб его бицепсов, подцепляя и закручивая его рукав.

— Ты не сможешь.

— Я — смерть и опасность для всех, кто рядом со мной. Несчастье может быть у меня в крови. — Избавь меня от боли, которую я могу причинить тебе, — хотела сказать она, — потому что, в конечном итоге, это может оказаться для меня невыносимым.

— Ты — все, чего я когда-либо мог желать, ни больше, ни меньше.

— Каллен.

— Скажи мне, что ты меня не любишь, и станешь свободна от меня. Наступит рассвет, и эта ночь может превратиться в забытый сон, а я буду не более чем верным другом.

Она открыла глаза, встретившись с ним взглядом. Нос Каллена почти касался ее носа. Его глаза изучали ее, желая, ища.

— Я должна, — пробормотала она.

— Только если это правда, — выдохнул он. — Не разбивай мне сердце из-за неуместных благих намерений. Единственное, чего я хочу от тебя — это правды.

— Не разбивай мне сердце. — Эйра встретилась с ним взглядом. — Я не переживу, если оно разобьется в третий раз.

— Я никогда не причиню тебе боли, — поклялся он. — Я люблю тебя слишком сильно, чтобы даже мечтать об этом.

Она посмотрела на него сквозь опущенные ресницы и не нашла ничего, кроме правды. Он был рядом, когда она боролась за то, чтобы стать участником, она была его поддержкой при дворе, когда он не хотел встречаться со своим отцом один на один, он был рядом после смерти брата. Даже после того, как она попыталась оттолкнуть всех, он оставался рядом.

— Я не заслуживаю тебя.

Он издал смешок.

— Забавно. Я думаю о себе то же самое каждый день.

— Каллен, я люблю тебя, — наконец призналась Эйра. Дрожь пробежала по ней, как молния, танцующая под ее кожей. — Но я…

У нее не было шанса предупредить его, что ей, скорее всего, суждено причинить ему душевную боль. Она не могла сказать ему, что у нее нет никакой надежды на их счастье. Что есть миллион причин, по которым они, как пара, были плохой идеей.

Губы Каллена слегка прижались к ее губам, так трепетно нежно, что это почти вызвало у нее стон. Она больше не была создана для такой нежности. Она с трудом узнала ее. Он сделал полшага вперед, сокращая расстояние между ними. Его пальцы запутались в ее волосах, о чем она втайне мечтала.

Руки Эйры скользнули вверх по его рукам, к плечам и вниз по твердым мышцам его боков. Они опустились на его талию, притягивая его к ней. Он был прав в том, что сегодняшняя ночь будет сном. Хотя это не могло быть забыто.

Он приоткрыл губы, углубляя поцелуй. Его язык скользнул по ее языку, и Эйра очень тихо застонала ему в рот. В глубине его горла заурчал смешок, полный силы и чувственности, о которых она только мечтала.

Когда он отстранился, это было всего на секунду, прежде чем поцеловать ее снова. Они целовались до тех пор, пока у нее не подкосились колени, его лицо не покраснело, и у них обоих не перехватило дыхание. Он потерся кончиком носа о ее, издавая стон, который жаром растекся в ней.

— Я не могу сказать тебе, как долго я хотел повторить это, — пробормотал он, целуя ее в обе щеки. — Тот поцелуй при дворе… это была самая грубая форма магии, с которой я когда-либо сталкивался. Все, чего я хотел, это посмотреть, можно ли повторить ту власть, которую ты имела надо мной.

— И как?

— В три раза круче. — Его руки опустились на ее бедра и слегка напряглись, когда подушечки его пальцев погрузились в ее плоть, прежде чем он начал описывать ленивые круги большими пальцами.