Охота за древом

Canst thou O cruel, say I love thee not, (149)
When I against my self with thee partake?
Do I not think on thee when I forgot
Am of my self, all-tyrant, for thy sake?
Who hateth thee that I do call my friend,
On whom frown’st thou that I do fawn upon,
Nay if thou lour’st on me do I not spend
Revenge upon my self with present moan?
What merit do I in my self respect,
That is so proud thy service to despise,
When all my best doth worship thy defect,
Commanded by the motion of thine eyes?
             But love hate on for now I know thy mind,
             Those that can see thou lov’st, and I am blind.

«Сказала зло: не любишь ты меня! (149)…»

Сказала зло: не любишь ты меня! (149)
Как, не любя, я б мог, презревши совесть,
быть за тебя во всем, себя кляня,
со всеми, кто клянет тебя, рассорясь?
С кем, кто тебя не терпит, я дружу?
Льщу ли я тем, к кому ты нетерпима?
И не тебя виню, себя сужу,
когда глядишь не на меня, а мимо.
И разве я достоинства свои
ценю не ниже, чем твои изъяны?
Я — раб. Что хочешь, из меня крои,
моя любовь, мучитель мой желанный.
              Ты любишь тех, кто видит твою суть.
              А я — слепой. Ко мне жестокой будь.

«O from what power hast thou this powerful might, (150)…»

O from what power hast thou this powerful might, (150)
With insufficiency my heart to sway,
To make me give the lie to my true sight,
And swear that brightness doth not grace the day?
Whence hast thou this becoming of things ill,
That in the very refuse of thy deeds,
There is such strength and warrantise of skill,
That in my mind thy worst all best exceeds?
Who taught thee how to make me love thee more,
The more I hear and see just cause of hate?
O though I love what others do abhor,
With others thou shouldst not abhor my state.
             If thy unworthiness raised love in me,
             More worthy I to be beloved of thee.

«Какою высшей силой власть дана (150)…»

Какою высшей силой власть дана (150)
тебе, что мне велит твои изъяны
хвалить и ночь не отличать от дня,
и в истинном подозревать обманы?
Как мог твоей искусной ворожбе
и дару убеждать я, сердцем млея,
поддаться так, что худшее в тебе
мне лучшего в других в сто раз милее?
Кто научил тебя любовь внушать
к тому, что осуждения достойно?
Но ты хоть смой презрения печать
с меня — мне от других его довольно.
            То, что люблю тебя я, не ценя,
            должна ценить ты — и любить меня

«Love is too young to know what conscience is, (151)…»