Охота за головами на Соломоновых островах

Я отлично понимаю, что становлюсь еще одним из многочисленных рассказчиков случаев смерти от черной магии, но приводимый мною случай базируется на судебных отчетах и тем самым освобождает меня от репутации одержимого пылкой фантазией художника, готового верить чудесам. Мы не были свидетелями рассказываемой истории, а почерпнули ее из отчетов суда Новой Гвинеи и бесед с местным чиновником, участвовавшим в судебном разбирательстве этого дела.

Недалеко от Рабаула проживал деревенский колдун, которому сильно приглянулась одна из женщин той же деревни. Тогда колдун стал приставать к женщине с «недостойными предложениями», но женщина не захотела иметь дело с колдуном, и последний пригрозил напустить на нее «чары». Здесь принято считать, что напускание чар (в случае несогласия женщины) неминуемо приводит к смерти, а потому туземные женщины избирают путь наименьшего сопротивления. Эта женщина оказалась более упрямой и сообщила мужу о приставаниях колдуна. Оскорбленный супруг поговорил как следует с колдуном и посулил ему всех чертей, если он немедленно не снимет чары. Запугать колдуна ему удалось, но, по-видимому, не удалось охладить любовного пыла, и, хотя колдун обещал «смыть» с женщины чары, именно процесс смывания привел колдуна в суд, где его обвинили в попытке изнасилования. Дальше я пересказываю события так, как они изложены в судебном отчете. Колдун потребовал, чтобы женщина уединилась с ним в хижине, встала на колени и локти, после чего он начал поливать женщину содержимым небольшой бутылки, а потом потребовал, чтобы она сняла набедренную повязку. Это вызвало с ее стороны столь шумный протест, что ворвался муж, и финал сцены привел всех участвующих в суд, где колдун выдвинул встречное обвинение — покушение на убийство. Колдуна осудили и отправили в тюрьму, а вещественное доказательство — содержимое бутылки — подвергли анализу, который гласил: «Грязная вода». В присутствии женщины и ее супруга, крайне перепуганных тем, что «смывание чар» не было закончено, бутылка с содержимым была заперта в судебный несгораемый шкаф. Но, несмотря на то что колдун и грязная вода были упрятаны за замок, женщина была уверена в близкой смерти. Судебный чиновник из любопытства решил проследить за дальнейшим развитием дела; женщине было велено периодически являться на медицинский осмотр. Прежде чем покинуть Рабаул, она прошла полное освидетельствование в местной больнице. Никаких болезненных симптомов у нее обнаружено не было, но биение пульса было слабее нормального, что объяснялось реакцией туземной женщины на мучительную процедуру суда. Прошло не более шести месяцев, и сердце молодого существа перестало биться лишь потому, что женщина была убеждена в неизбежности близкой смерти. При каждом посещении рабаульской больницы не отмечалось какого-либо ухудшения здоровья женщины, но биение пульса становилось все слабее, и вскоре женщина превратилась в скелет, обтянутый кожей.

Чиновника-шотландца не так просто убедить в существовании духов, и, как только женщина умерла, он распорядился о медицинском вскрытии. История о том, как удалось избежать туземного погребального обряда и доставить тело на анатомический стол, прежде чем оно начало разлагаться, не попала в судебный отчет.

Вскрытие не показало ничего, что, по мнению врачей, могло способствовать смерти. У женщины обнаружили геморрой, но до сих пор еще никто от него не умирал. Женщина была мертва, и это произошло потому, что она верил в свою скорую и неотвратимую смерть.

Этот случай отличался от многих других тем, что здесь прослежено начало и конец истории и сделан вывод, что смерть наступила по «естественной причине».

Что думал по этому поводу чиновник? Он сказал, что ничего не знает, но здесь есть «нечто такое», что можно «объяснить логически», если «посмотреть в корень» и «привести в систему», но, чтобы все это сделать, требуется длительное время. Короче, он ничего не мог объяснить.

— А не может ли быть, — спросила Маргарет, которая верила в магию и всегда старалась найти подтверждение этой вере, — что это нечто такое, что когда-то было понятно всем и о чем мы, белые, одержимые рассудочностью, позабыли? Может быть, у первобытных людей сохранился какой-то инстинкт, какая-то особая чувствительность, которая сродни тому, что побуждает угрей переплывать океаны и подниматься против течения по незнакомым рекам в поисках родины предков, которых они никогда не знали…

Глава тридцать четвертая