Охота за идеями. Как оторваться от конкурентов, нарушая все правила

Я бы никогда не придумал свою теорию, не говоря уже о том, чтобы потратить столько сил на ее подтверждение, если бы был лучше осведомлен о крупных достижениях в области физики, которые имели место в то время. Более того, мое первоначальное неведение, что против моих идей выдвигаются такие мощные, хотя и ложные возражения, уберегло эти идеи от гибели в зародыше[285].

Майкл Полани, о разработке теории молекулярной адсорбции, изначально отвергнутой, а потом широко признанной

Когда в 1975 г. дипломированный инженер-американец Дэниел Энг открыл в Гонконге первый McDonald’s, его конкуренты из местного общепита с пренебрежением характеризовали эту затею как абсолютно бесперспективную: «Продавать гамбургеры китайцам? Да вы шутите!» Сам Энг приписывает дерзость своего начинания тому факту, что не имел степени МВА и никогда в жизни не обучался бизнесу[286].

Джеймс Уотсон, профессор китаистики

Мы самоизолируемся, чтобы держаться подальше от заурядного мышления или примитивных технических знаний[287].

Джим Джаннард, основатель и председатель совета директоров Oakley, производителя первоклассных солнцезащитных очков

В процессе творчества, особенно на ранних стадиях, неведение – это благо. Когда ты не в курсе, как «все должно быть», тебя не ограничивают бытующие представления. Ты способен видеть то, что другие не замечают. Ты способен взглянуть на вещи с неожиданной точки зрения, что не дано тем, кто приобрел глубокие, но слишком узкие знания в данной области. Пребывая в неведении, ты не знаешь, что тебе «положено» видеть и чем пренебрегать, и в старом и хорошо изученном способны разглядеть новые неожиданные стороны, которые были благополучно отвергнуты знатоками.

Эта идея открылась мне, когда я читал о нобелевских лауреатах, которые совершили наиболее значимые научные открытия. О великих достоинствах неведения красноречиво говорят выдающиеся достижения многих обладателей Нобелевской премии, в том числе расшифровка ДНК Джеймсом Уотсоном и Френсисом Криком, открытие полимеразной цепной реакции Кэрри Муллисом и фундаментальные работы по физике Ричарда Фейнмана. Эти ученые, как и многие другие, оставившие яркий след в науке, относят свои великие научные прорывы на счет того, что были не в курсе разработок других ученых. И потому не знали, как и в каких направлениях двигались их предшественники, какие методы и подходы бытуют в современной науке, что считалось и считается невозможным или абсурдным. И благодаря этому вели научный поиск так, как считали логичным и правильным.

Ричард Фейнман отказывался «знакомиться с современной научной литературой и бранил своих аспирантов, если те начинали диссертационную работу так, как это принято – с обзора имеющихся достижений в изучаемой области. При таком подходе, говорил он, вы упускаете шанс обнаружить что-либо оригинальное»[288]. В жизни Фейнмана был период, когда он пал духом, заподозрив, что по сравнению с предшествующими годами его творческие способности ослабели.

Случайно встреченный им в факультетском клубе Чикагского университета другой нобелевский лауреат Джеймс Уотсон передал ему рукопись, где был описан процесс, использовавшийся Уотсоном и Криком для определения структуры ДНК. Фейнман передал рукопись коллеге-физику, и тот, ознакомившись с ней, заметил: «Смотри-ка, поразительно, что Уотсон сделал такое выдающееся открытие, не имея ни малейшего представления о том, что делают в этой области остальные ученые». В ответ на это Фейнман сделал себе пометку: «Не принимать в расчет. Я это уже забыл»[289].