Охота за слоновой костью

– Подходящее название, – согласился Таг Харрисон, когда «роллс-ройс» «Сильвер Спирит» оставил позади прибрежную равнину и начал подъем в зеленые горы. Дорога обогнула один из утесов, и на мгновение Таг увидел широкий пролив Формоза, и ему показалось, что он различил в голубой дымке больше чем за сто миль отсюда материковый Китай, затаившийся, как дракон в засаде. Потом дорога снова повернула, и они опять оказались в лесу из кипарисов и кедров.

Они находились в четырех тысячах футов над влажной тропической равниной и над суетой Тайпея, одного из самых деловых и богатых городов Азии.

Здесь воздух сладкий и прохладный, нет необходимости в мощной системе кондиционирования «роллс-ройса».

Таг чувствовал себя легко и расслабленно; в таком состоянии отлично думается. «Вот одно из преимуществ личного самолета», – думал он с улыбкой. Самолет летит, когда Тагу вздумается и куда вздумается. Не раздражают большие аэропорты и толпы немытых пассажиров. Не нужно проходить мили коридоров, не нужно гадать у багажного транспортера, приедет багаж или не приедет. Никаких неприветливых таможенников, носильщиков и водителей такси.

Таг добирался из Лондона небольшими перелетами. Абу-Даби, Бахрейн, Бруней, Гонконг – во всех этих центрах он провел по одному-два дня и везде становился участником большой игры.

Особенно выгодной оказалась остановка в Гонконге. Самые богатые и благоразумные бизнесмены торопились перевести капиталы и переселиться раньше, чем истечет срок договора и территория вернется к материковому Китаю. Таг подписал два договора, которые в течение следующих нескольких лет обещали принести ему не меньше десяти миллионов фунтов. Когда командир его экипажа посадил самолет в аэропорту Тайпея, наземный контроль отвел «Гольфстриму» незаметную площадку за ангаром авиакомпании «Китайские тихоокеанские линии», а рядом уже ждал «роллс-ройс» с младшим представителем семьи Нинь.

Таможня и иммиграционная служба в лице двух чиновников в мундирах, кланяясь и улыбаясь, поднялась на борт. В течение пяти минут в красном дипломатическом паспорте Тага появились нужный штамп и печать иммиграционного департамента.

Тем временем слуги в белых куртках и перчатках перенесли два чемодана «Луи Виттон» [38] в багажник «роллс-ройса». Через пятнадцать минут после приземления самолета «роллс-ройс» уже выезжал из ворот аэропорта.

Таг чувствовал себя так хорошо, что его потянуло на философию. Он сравнивал это путешествие с теми, которые совершал в молодости, голодный, отчаянно отвоевывая себе место под солнцем. Пешком, на велосипеде, в местных автобусах он несколько раз пересек Африканский континент. Он помнил свою первую машину – грузовик «Форд V-8», с передними крыльями, похожими на уши слона, с лысыми шинами, которые не проходили и пятидесяти миль без прокола, и двигателем, который держался на проволоке и надежде. В то время он невероятно гордился этой машиной.

Когда он впервые сел в самолет, старому самолету-амфибии «Сандерленд» пришлось приземляться для дозаправки – на реке Замбези, потом на Великих озерах, наконец на самом Ниле, и на перелет в Лондон ушло десять дней.

Чтобы по-настоящему оценить роскошь, нужно вначале испытать трудности и лишения, считал Таг. Его молодость была трудной. Он наслаждался каждым ее днем, но черт побери – прикосновение шелка к коже и кожаной обивки «роллса» к спине было необыкновенно приятно, и он с нетерпением ждал нынешних переговоров. Переговоры предстояли трудные и беспощадные, но именно это ему и нравилось.

Он любил споры и беседы за столом переговоров. И с наслаждением менял манеру поведения в зависимости от того, с кем имеет дело.

Если нужно, он может взмахнуть саблей или ударить стилетом. При необходимости он умеет кричать, стучать кулаком по столу и браниться, как австралийский шахтер или техасский рабочий с нефтяной скважины, но может и улыбаться и произносить ласковые, полные яда слова, как тот, с кем ему сейчас договариваться. Да, ему нравится каждое мгновение такой жизни. Именно это сохраняет ему молодость.

Он искренне улыбнулся и принялся обсуждать восточные нэцкэ и керамику с молодым человеком, сидевшим рядом с ним на светлозеленом кожаном сиденье «роллса».

– Генералиссимус Чан Кайши привез с собой с материка лучшие сокровища китайского искусства, – сказал Нинь Чэнгун, и Таг кивнул.

– Все цивилизованные люди должны быть благодарны ему за это, – согласился он. – Если бы он этого не сделал, они погибли бы во время культурной революции Мао.

Разговаривая, Таг изучал младшего сына хозяина. Хотя молодой человек еще не проявил себя главной силой финансовой династии Нинь и оставался в тени сводных братьев, Таг вел на него подробное досье.

Есть кое-какие указания, что Чэнгун, хоть и младший сын, – любимец отца, рожденный в старости от третьей жены, красивой англичанки. Как часто бывает, смесь восточной и западной крови заставила проявиться лучшие черты обоих родителей. По-видимому, это было справедливо для Ниня Чэнгуна: он умен, коварен, безжалостен и удачлив. Таг Харрисон никогда не отбрасывал элемент удачи. Некоторым везет, другим, как бы умны они ни были, нет.

Похоже, старый Нинь Хэнсу старательно выращивал его, как чистокровного жеребца, терпеливо и старательно готовя к первой большой скачке. Он предоставил Чэнгуну все преимущества, одновременно не позволяя ему вырасти слишком мягким и изнеженным.

Получив диплом в университете Чан Кайши, Нинь Чэнгун сразу прошел обязательную службу в тайваньской армии. Отец не делал никаких попыток избавить его от призыва. Таг подозревал, что это часть процесса воспитания.

У Тага была копия армейского досье молодого человека. Служил он хорошо, очень хорошо и закончил срок службы в звании капитана и с должностью в генеральном штабе. Конечно, командующий тайваньской армией был личным другом Ниня Хэнсу, но его мнение основывалось не на предпочтениях, а на способностях. Только одна легкая тень омрачала послужной список Чэнгуна. Штатский подал жалобу на капитана Чэнгуна, и ее расследовала военная полиция. Связана она была со смертью молодой девушки в борделе Тайпея. Отчет следователя был удален из служебного досье Ниня, так что даже суть обвинения не сохранилась; генеральный прокурор подписал постановление об отказе в возбуждении дела.

Здесь Таг опять почувствовал вмешательство главы клана Нинь. И это только усилило уважение Тага к силе и влиянию этой семьи.

По окончании армейской службы Нинь Чэнгун поступил на дипломатическую работу. Возможно, старый Нинь еще не считал, что сын готов возглавить «Удачливого дракона».

И опять стремительный рост молодого Чэнгуна: через четыре года он становится послом, правда, в небольшой и малозначительной африканской стране, но по всем сведениям с работой справляется хорошо. И опять Таг сумел получить в Министерстве иностранных дел Тайваня копию служебного досье.

В нем он опять нашел доказательства необычных эротических вкусов Чэнгуна.

В реке Замбези нашли тело молодой чернокожей девушки, лишь частично съеденное крокодилами. Повреждения гениталий и груди заставили полицию провести следствие. Выяснилось, что в это время посол Тайваня находился в охотничьем домике неподалеку от деревни девушки. Поздно вечером перед исчезновением видели, как девушка разговаривает с послом.

С тех пор живой ее не видели. Следствию позволили дойти до этого места, а потом закрыли дело приказом из администрации президента.

Потом срок дипломатической службы кончился. Чэнгун ушел в отставку и вернулся на Тайвань, чтобы наконец занять свое место в компании «Удачливый дракон».

Отец дал ему должность, соответствующую вице-президенту. Таг находил молодого человека интересным. Не только умен, но и привлекателен по западным меркам. В чертах лица заметно сходство с матерью; хотя волосы у Чэнгуна абсолютно черные, в уголках глаз нет ни следа эпикантуса [39] . Он в совершенстве владеет английским. Закрыв глаза, легко было представить, что разговариваешь с молодым представителем британской аристократии. Учтив, вежлив, и лишь чуть заметна в нем безжалостность и жестокость. Да, решил Таг, перспективный молодой человек. Отец может им гордиться.

Таг почувствовал привычное сожаление, подумав о своих слабых потомках: все трое – ни на что не годные моты. Он мог утешаться лишь тем, что вина на матерях. Все его сыновья – дети от трех разных женщин, которых Таг выбирал ради их физической привлекательности. «Когда ты молод, невозможно спорить с вставшим членом, – с сожалением качал он головой. – Думаешь не головой, а головкой». Таг четырежды был женат на женщинах, которым не доверил бы даже должность секретарши. Три родили ему сыновей, свои копии – красивых, ленивых и безответственных.

Таг нахмурился – эта мысль омрачила его солнечное настроение. Большинство мужчин больше думают и заботятся о своих собаках и лошадях, чем о выборе матери своего ребенка. Отцовство – единственное предприятие, в котором Таг Харрисон потерпел полный провал.

– Я с нетерпением жду возможности познакомиться с собранием слоновой кости вашего отца, – сказал Таг Чэнгуну, изгоняя из сознания бесплодные сожаления.

– Отец рад будет показать его вам, – улыбнулся Чэнгун. – Это его главная радость – после «Удачливого дракона», конечно.

Тут «роллс-ройс» в очередной раз повернул, и прямо перед ними показались ворота поместья семьи Нинь. Таг видел их фотографию, но не был готов к встрече с действительностью. Они сразу напомнили ему о броских гигантских статуях «Сада Тигрового Бальзама» в Гонконге.

Вокруг ворот, как доисторическое чудовище, обвился сам Удачливый дракон в блеске изумрудно-зеленой керамической чешуи и золотых листьев. Когти дракона выпущены и подняты, крылья распростерты на пятьдесят футов, глаза сверкают, как горящие угли, а крокодильи челюсти распахнуты и усажены неровными зубами.

– Боже мой! – тихо сказал Таг, и Чэнгун неодобрительно рассмеялся.

– Причуда отца, – объяснил он. – Зубы из настоящей слоновой кости, а глаза – пара неограненных шпинельных рубинов из Шри Ланки. Вместе они весят чуть больше пяти килограммов. Они уникальны и стоят больше миллиона долларов, поэтому здесь вооруженная охрана.

Когда «роллс-ройс» свернул на подъездную дорогу, два охранника вытянулись, встречая его. Они были в полувоенных мундирах, с лентами, в сверкающих шлемах вроде тех, в каких щеголяет почетный караул у могилы Чан Кайши в Тайпее. Вооружены они были автоматами, и Таг Харрисон догадался, что помимо охраны драгоценных глаз Удачливого дракона у них есть и другие обязанности. Таг слыхал, будто молодой Чэнгун, опираясь на свой военный опыт, лично отбирал для отца этих охранников из тайваньской морской пехоты – самого элитного подразделения.

Старый Нинь Хэнсу на своем пути к власти оставил немало вдов и сирот. По слухам, когда-то он возглавлял одно из тайных гонконгских обществ и по-прежнему поддерживает тесные связи с организацией Тонг. Может быть, сейчас он коллекционер, художник и поэт, но очень многие помнят старые дни и не прочь свести с ним счеты.

Тага не возмущала и не отталкивала личная история старика, как и сексуальные причуды его сына. У него самого было немало тайн, и он знал место не одной безымянной могилы в африканской глуши. Он всю жизнь прожил в обществе жестоких, хищных людей, соперничая с ними. И никого не судил. Он принимал человечество таким, каким его видел, и искал в силе и слабости других людей только выгоду.

Чэнгун кивком ответил на приветствие охранников в серебряных шлемах, «роллс» прошел под изогнутым брюхом Удачливого дракона и оказался на фантастической земле садов и озер, пагод и горбатых китайских мостиков.

Стаи ярких рыбок скользили под поверхностью озер, над карнизами пагод вились белоснежные голуби. Лужайки были зелеными и гладкими, как шелковое кимоно, обтянувшее бедра красивой девушки. Цвели рододендроны. Все было мирно и прекрасно по контрасту с безвкусной скульптурой дракона у главных ворот.