Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Зверь опрометью несся прямо на них, никуда не сворачивая и не отклоняясь от цели, злобно поглядывая из-под угрожающе загнутого рога.

— Думаю, он учуял нас. — Дэниел крепко ухватил Бонни за руку, судорожно оглядываясь вокруг. Самым ближайшим укрытием могли послужить невысокие кусты колючек в двадцати шагах отсюда. — Быстрее! — крикнул он.

И они ринулись к кустарнику, а затем скрючились под реденькими колючими ветками. Загнутые острые шипы больно царапали кожу, разрывая тонкие рубашки.

— Носорог не останавливается, — пробормотала Бонни охрипшим от пыли и напряжения голосом.

— Ложись на землю и не шевелись, — велел Дэниел, и они распростерлись на жесткой, как камень, почве, в беспомощном ужасе наблюдая, как носорог несется прямо на них.

— Похоже, на этот раз он не остановится, — в голосе Бонни послышался страх.

А доисторическое животное, свыше четырех тонн весом, с чудовищным рогом, угрожающе торчавшим на его морде, уже стояло над ними. Обнюхав листья кустарника, служившие людям сугубо условным прикрытием, носорог обдал спрятавшихся тяжелым дыханием.

А затем, к их полному изумлению, резко развернулся к ним толстым задом в метре от куста. Онемев, они наблюдали за действиями животного.

— Мы лежим на границе его территории, — выдохнул Дэниел.

— И он собирается метить ее! То есть нас!

Зверь словно розовым пожарным шлангом нацелился прямо на них.

— Мы в ловушке, — тихонько всхлипнула Бонни, обводя взглядом острые шипы кустарника вокруг. — Что делать?

— Закрой глаза и вспоминай родную Англию, — посоветовал Дэниел.

В этот самый момент их окатило горячей струей, и почудилось, будто над ними разразился тропический ливень — не обычный дождь, а именно ливень ошпарил их с ног до головы. Шлем Дэниела тотчас снесло с головы, он даже не заметил, куда. Носорог же, удовлетворенно вильнув хвостом, оттолкнулся задними ногами и унесся прочь в том же внезапном порыве, с каким примчался.

Дэниел и Бонни, сидя под мокрым кустом, с листьев которого все еще стекали темные капли, в полном оцепенении смотрели друг на друга. По лицам их тоже струилась жидкость, словно они все еще стояли под муссонным ливнем. Разница заключалась лишь в том, что от них жутко воняло.

Дэниел пошевелился первым. Он стряхнул мочу с лица тыльной стороной ладони, театральным жестом проведя от лба до самого подбородка. А затем внимательно оглядел свою руку.

— Н-да… — трагическим тоном промычал он. — Меня, похоже, по-настоящему обделали…

Какой-то момент Бонни продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, а затем вдруг разразилась оглушительным хохотом и остановиться уже не могла, так что Дэниелу ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Они оба заходились от приступов истерического смеха, хватая друг друга за промокшую одежду и принюхиваясь, от кого воняет сильнее. Волосы горе-киношников слиплись, и разодрать их не было никакой возможности; одежда была сплошь в темных потеках.

Подъехав к отелю, они проскользнули внутрь через черный ход, пробрались через кухонные помещения во внутренний двор, а затем по газонам рванули к своему коттеджу, где тут же кинулись под душ и не меньше часа отмокали под струями горячей воды, каждую минуту намыливаясь и без конца орошая голову шампунем, пока наконец вновь не ощутили себя чистыми и свежими.

Позже, закутавшись в махровый халат, Дэниел устроился напротив телевизора, дожидаясь, пока Бонни включит аппаратуру.

С первой же минуты он понял, что сделал правильный выбор, наняв Бонни Ман. Она работала как профессионал высочайшего класса, инстинктивно улавливая, когда и что снимать. Она точно знала, где нужен крупный план, а где, наоборот, ничего, кроме общего, не требуется; самое же важное, у нее был свой индивидуальный стиль — стиль, который Дэниел впервые почувствовал, просматривая фильм об Арктике. И одно это стало уже, что называется, подарком судьбы.

— Да, ты хорошо снимаешь, — вымолвил он, когда экран погас. — Ты чертовски хорошо снимаешь.

— Ты еще не знаешь, как хорошо, — рассмеялась Бонни. — Я ведь пока только пробовала. Мне нужно почувствовать, какой здесь свет, он ведь везде разный. Дай мне еще неделю — и тогда увидишь, на что я действительно способна.

Часом позже, переодевшись к ужину, они прогуливались по внутреннему дворику отеля, наслаждаясь прохладой кенийского вечера. Остановившись возле вольера с дикими птицами, полюбовались ярко-малиновым плюмажем и высокими гребнями турако, а также золотогрудыми скворцами. Впрочем, не они одни, направляясь в грильзал, задерживались возле птиц.

Дэниел не обращал никакого внимания на маленькую женщину, стоявшую рядом с ними, пока вдруг она сама не обнаружила своего присутствия, назвав его по имени: — Вы Дэниел Армстронг, не так ли?

Дэниел опешил, разглядев лицо незнакомки.

— Доктор Киннэр! Последний раз я видел вас на ежегодном собрании акционеров БМСК.

— А-а! Так вы там тоже были? — она рассмеялась. — Я вас не заметила.

— Ну конечно. В тот момент вы определенно были заняты другим, — улыбнулся в ответ Дэниел. — Что с вашим мегафоном? Удалось починить?