Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники

Каждую ночь Аболи пересекал эту границу и, как большой черный призрак, рыскал по равнине, отделявшей Столовую гору и окружавшие ее холмы от главных хребтов африканского материка. Дикие звери не покинули эти места, потому что мало кому из белых разрешалось покидать границы и охотиться на них. Здесь Аболи слышал хор охотящегося львиного прайда, который хорошо помнил с детства; от этого хора кровь стыла в жилах. Леопарды рычали в зарослях. Часто Аболи вспугивал невидимое стало антилоп, которое с топотом убегало в ночь.

Аболи нужен был черный бык. Дважды он был так близко, что ощущал запах стада в зарослях. Этот запах напомнил ему отцовское стадо скота, за которым он присматривал в детстве, еще до своего обрезания. Он слышал мычание огромных самцов и телят, шел по глубоким следам копыт и видел груды помета, от которого еще поднимался пар. Но всякий раз, когда он подбирался к стаду, ветер подводил его. Животные, почуяв его присутствие, убегали в заросли, и топот копыт стихал в удалении. Аболи не мог дальше преследовать их, потому что уже миновала полночь, а ему еще предстояло несколько часов идти до изгороди из миндаля и своей каморки в помещениях для рабов.

На третью ночь он рискнул и выбрался в окно на час раньше, чем считала разумным Сакина. Одна из собак побежала за ним, но прежде чем она смогла поднять охрану, Аболи негромким свистом успокоил ее. Собака узнала его и принюхалась к его руке. Он погладил ее по голове и негромко зашептал на языке леса; когда он, как тень, перебрался через стену, собака повизгивала и махала хвостом.

В прошлые охоты Аболи узнал, что каждую ночь стадо покидает густые лесные заросли и идет на водопой к источнику в миле от живой изгороди. Он знал, что, если пересечет изгородь до полуночи, сможет застать животных еще в воде. Так лучше всего заметить быка и подобраться к нему.

Из дупла дерева на краю леса он достал лук, который сам изготовил из ветви дикой оливы. Сакина украла один железный наконечник из коллекции оружия, которую собрал губернатор Клейнханс за время службы в Вест-Индии и которая теперь висела на стене резиденции. Маловероятно, чтобы кто-нибудь заметил отсутствие наконечника среди десятков сабель, щитов и ножей, составлявших экспозицию.

— Я верну его тебе, — пообещал Аболи Сакине. — Не хочу, чтобы ты пострадала из-за его исчезновения.

— Твоя нужда сильней моего риска, — ответила она и спрятала наконечник, завернутый в кусок ткани, под обивку сиденья кареты. — У меня тоже был отец, которого не дали похоронить достойно.

Аболи шпагатом привязал наконечник к древку и скрепил смолой. Стрелу он украсил перьями охотничьего сокола, которого держали под крышей за конюшней; птица как раз линяла. Однако у него не было времени на поиск трав для изготовления яда, чтобы отравить острые края наконечника, поэтому он должен единственным выстрелом точно попасть в цель.

Теперь, двигаясь в тени и сам подобный беззвучной скользящей тени, Аболи обнаруживал, что прежнее мастерство возвращается к нему; он вспоминал то, чему в молодости его учили старейшины племени. Он чувствовал, как ночной ветер гладит ему грудь и бока; обходя источник, он все время осознавал направление ветра и двигался до тех пор, пока ветер не стал дуть ему прямо в лицо. Ветер принес запах быков — запах нужной добычи.

Ветер достаточно силен, чтобы колебать тростник и скрывать звуки приближения, поэтому последние несколько сотен ярдов Аболи преодолел быстро. Сквозь шум ветра и шелест тростника он услышал рык и мычание. И застыл, подготовив стрелу.

Не опередили ли его львы, гадал он, чуя львиный запах. Он смотрел вперед и слышал, как большие копыта хлюпают по грязи. Над колышущимся тростником стала видна движущаяся темная тень, похожая в лунном свете на гору.

— Бык! — прошептал Аболи. — Бык из быков!

Бык уже напился. Опытный старый самец шел впереди коров и телят. Его спину покрывала сверкающая влажная грязь от купания, и он шел туда, где затаился Аболи, скользя копытами по грязи.

Опустившись ниже, Аболи за тростником перестал видеть добычу, позволяя ей подойти ближе. Но по звукам тяжелого дыхания и шелесту тростника о бычьи бока он мог судить о его приближении. Бык очень близко, но Аболи его по-прежнему не видит. Бык замотал головой, освобождая рога от зацепившихся тростников, и его уши захлопали. «Если протяну руку, смогу коснуться его морды», — подумал Аболи. Все нервы в его теле были натянуты, как тетива лука в пальцах.

Тростники перед Аболи разошлись, и показалась массивная голова, лунный свет блестел на изогнутых рогах. Неожиданно бык понял: что-то неладно, опасность близко; он остановился и поднял большую черную голову, принюхиваясь; нос блестел, вода капала изо рта. Он раздул ноздри — они превратились в темные ямы — и втянул воздух. Аболи чувствовал на груди и лице его горячее дыхание.