Охота за зачетом

Меня из посетителей никто не заметил. Лишь вышибала прошелся по фигуре взглядом единственного целого глаза, меланхолично перекинул соломинку, которую жевал, из одного угла рта в другой. Но, видимо, не счел опасной. И правда, чего бояться какой-то пигалицы, когда в корчме пирует дюжина молодых магов-боевиков. Весело так пирует, с размахом.

Куратора видно не было. Не иначе как ушел уже к себе в комнату. А вот Лис оказался в центре шумной компании, заливался смехом. А на его коленях, по-хозяйски закинув руку на плечо моего жениха, сидела Марика.

Я сама не заметила, как набросила на себя полог отвода глаз. Видимо, выволочка магистра Ромирэла, раскритиковавшего накануне мою маскировку в акации, не прошла даром. Слова заклинания вспомнились сами собой.

Я замерла у входа, рядом с притолокой, и увидела, как Лис жадно, никого не стесняясь, целует Марику. Как его ладони приподнимают ее бедра, устраивая удобнее у себя на коленях, а она весенней кошкой льнет к нему.

Парочка так разошлась, что Лис задел локтем кружку с брагой, и та опрокинулась прямо на Марику. Честно, она сама опрокинулась. Я тут ни при чем. И заклинание левитации тоже.

Пассия боевика завизжала, а потом делано возмутилась, протянув:

– Ли-и-ис, ты чего? Я же мокрая теперь.

– Я щас высушу. – Боевик щелкнул пальцами. Вот только брага – не вода, испарившись, она оставила пятно и, судя по писку Марики, еще и намертво прилипла к коже.

Марика, матюгнувшись напоследок, зло потопала по лестнице на второй этаж. Судя по всему, решать проблему со штанами.

А мой жених, уже бывший, вальяжно откинулся на стену.

– Завидую я тебе, Лис, – услышала я хмельной юношеский голос. – Девки на тебя так и вешаются. Что эта, что чернявая, что кучерявая…

– Завидуешь?

– Да иди ты!

– Я-то пойду, – ухмыльнулся Лис. – На второй этаж. Там уже она штаны небось сняла… – послышалось мечтательное. – Не то что эта Натиша, которая и дать-то толком не может, – на последних словах Лис скривился.

– А что же ты тогда с ней всю весну ходил? – задал вопрос еще один боевик.

– А затем, что жена из нее неплохая получится.

– Богатая, глупая и красивая? – хохотнул кто-то с другого края стола.

– Вот! Норис меня понимает, дружище! – Лис похлопал напоказ. – Нам, бессребреникам, надо жен с умом выбирать, чтоб потом без связей и денег не куковать, – и он сам рассмеялся своей шутке.

Вот только я краем глаза заметила, как некоторые парни без слов встают из-за стола и уходят. Словно им противно слушать. А мне… мне тоже было противно. Вот только я не могла пошевелиться. Так и стояла истуканом, не видя перед собой ничего вокруг. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я отмерла.

Внутри словно что-то оборвалось. Отстраненно мелькнула мысль: не быть мне боевым магом. Те реагируют мгновенно. Боевичка на моем месте непременно устроила бы погром, ведьма – прокляла бы, а я… Я, целительница, лишь поняла: сегодня внутри меня что-то умерло. Я разочаровалась. Да, именно так. Потому как только разочарование одновременно и убивает, и рождает пустоту в душе. Обида, ревность, ненависть – после них остается что-то… Пепел, ярость. А тут абсолютно ни-че-го.

Я чувствовала себя скорлупой, внутри которой бездна. Коснись – и оболочка треснет, сомнется, проваливаясь внутрь, под давлением внешней среды. И я исчезну.

Я не помнила, как ушла из корчмы, как оседлала метлу и как летела на юг… Вроде бы даже не одни сутки провела, ухватившись за черен. Словно я боялась, что если остановлюсь хоть на миг – то все.

Как при этом я не свернула себе шею, не выгорела, не напоролась на разбойников… Для меня загадка. Вот только вывел меня из состояния оцепенения протяжный крик. Лес уже давно сменился чахлыми кустами, вот-вот норовя перейти вовсе в разнотравье.

Дорога подо мной вилась змеей. Сгущались сумерки, и на небе светила дебелая луна. А внизу, в телеге, остановившейся посреди тракта, отчаянно голосила женщина. Кричала она тем особенным криком, который может стать и началом жизни, и ее окончанием.

Вокруг суетился мужик, причитая, заламывая шапку и взывая одновременно и к богам, и к крикуше:

– Да потерпи ты чутка, Олеша, немного до колдуна осталося. Повитуха же сказала, сама не выдюжишь!

– Не могу, Микай, не могу! – схватившись за живот, вопила она. – Помираю!!!

– Да что же это, да как же ж… Олеша…. Колесо…

Только тут я заметила, что один из ободьев на телеге треснул. Теперь ясно, отчего они остановились в чистом поле.

– Ты чутка потерпи, я мигом до Животинок, щас, щас, – с этими словами он начал распрягать телегу.

Видимо, решил верхом домчать до «колдуна» – наверняка местного целителя. Я хотела уже спуститься, когда подумалось: стоит подождать, пока мужик уедет. А то с него еще станется мешать мне под руку: или в обморок хлопнется, или примет за ведьму. И я вместо того, чтобы помогать роженице, буду уклоняться от вил или дрына. Нет уж.

Выждав, пока мужик отъедет, я спустилась по спирали к земле. Олеша уже не выла, а тихонько постанывала. Весь низ ее рубахи был мокрым, деваха смотрела на мир затуманенным взглядом и уже мысленно наверняка отдала богу душу.