Охотясь на Адэлайн

Моя рука дрожит, когда я наношу на лицо химикаты, которые должны скрыть мою боль. Бетани и Фиби тихо разговаривают на заднем плане, шепот полон страха и утешения.

Плохие, плохие девочки.

Я подумываю подслушать их разговор, но меня отвлекают, когда Сидни начинает срывать с себя одежду, пока не остается голой. У нас с Джиллиан хорошо видно ее через наши зеркала. Мы обе приостанавливаемся, руки подвешенные в воздухе, глядя на безумную девушку позади нас, которая теперь перебирает в одежде на вешалке.

Шепот Бетани и Фиби стихает, и вскоре вся комната тревожно очарована ею.

Я не могу не наблюдать за ней, когда она напевает, берет рубашку с вешалки и рассматривает ее, как будто она обычная девушка, делающая покупки в модном бутике. Совершенно не беспокоят глаза, прожигающие ее открытую кожу.

Заставив себя отвлечься, я смотрю на Джиллиан. Она сейчас пристально смотрит на себя, скорее всего, пытаясь не замечать обнаженную Сидни, отражающуюся в зеркале.

— У тебя есть совет? — спрашиваю я, мой голос слабый и хриплый от всех этих крика.

Уголком глаза я наблюдаю, как она замирает. Она собирается с мыслями, а затем продолжает наносить консилер, прочищая горло.

— Заметайте следы, — говорит она тихо, с заметным русским акцентом. У нее У нее красивый голос, и друзья Рокко тоже так считают. — И беги только тогда, когда когда это необходимо. Дело не в том, как далеко ты сможешь убежать, а в том, чтобы они никогда не нашли т тебя. Ты можешь бежать часами, и ты всегда приведешь их прямо к тебе.

— Они не смогут тебя найти, если не будут знать, где ты, — пробормотал я вслух.

Слова выходят хриплыми и обрывистыми, но я не пытаюсь повторить про себя.

— А как насчет ловушек?

— Я посчитала расстояние между ними, как смогла. Они примерно в тридцати футов друг от друга, примерно. Они однородны, так что охотники знают, как избежать их.

Я раскатал губу между зубами.

— Спасибо, что помогли мне.

Она смотрит на меня.

— Не упоминай об этом.

Буквально, иначе у нас обоих будут проблемы.

После этого мы погружаемся в молчание. Она не предлагает никаких утешений, но это не то, чего я когда-либо хотел бы от нее. Ни от кого.

Двадцать пять минут спустя, мы все одеты в джинсы и рубашки с длинными рукавами. Они практически ничего не сделают, чтобы защитить нас от стихии, и уж тем более от металлических наконечников стрел, вонзающихся в наши тела с бешеной скоростью. Но учитывая, что мы будем работать на адреналине, этого достаточно, чтобы согреть наши тела в тепле.

Каблуки Франчески звонко стучат, когда она поднимается по ступенькам, и мой организм захлестывает паника, контроль, за который я цеплялся, ускользает. Так легко, как будто мои пальцы покрыты жиром.

— Девочки, вы готовы? — Ее голос — как удар по почкам. Я смотрю на нее через зеркало, ее глаза изучают каждую из нас, она щелкает языком, когда она считает, что мы достаточно презентабельны.

— Пойдемте. Время поесть, а потом мы пройдемся по урокам о том, как правильно вести себя сегодня вечером. Когда наступит ночь, начнется отбор, и если вы пройдете его, то после этого вы будете смешиваться с нашими гостями.

Паникующие взгляды обменялись. Даже удивление промелькнуло во взгляде Сидни.

Бетани поднимает дрожащую руку, прося разрешения говорить.

— Вы хотите сказать, что мы должны провести Култинг… в темноте? — спросила она нерешительно.

Франческа поднимает бровь.

— Именно это я и сказала.

Затем она поворачивается и уходит, явно ожидая, что мы последуем за ней. Медленно, мы следуем за ней, но не раньше, чем посмотрим друг на друга с одинаковым паническим выражением лица.

Мы в жопе. Мы все в жопе.

* * *

— В одну шеренгу, дамы. Мы должны быть в едином строю, чтобы поприветствовать ваших потенциальных насильников. Произведите хорошее впечатление, и они могут быть добрыми, когда будут насиловать вас.

Всплески громкого смеха и глубокие голоса сжимают мое горло. Такое ощущение, что мое сердце пытается сбежать, прорваться сквозь позолоченную клетку и вырваться из плена.

Господи, кажется, я сейчас потеряю сознание.

Мои ноги подкашиваются, и я хватаюсь рукой за перила, сжимая их так крепко, что костяшки пальцев побелели. Это единственное, что удерживает меня от падения вперед.

«Соберись», — резко шепчет Джиллиан сзади меня.

«Это говорит девушка, которую не наказали за это три дня назад», — огрызаюсь я.

Она затихает. Это было грубо с моей стороны. Но, черт возьми, нет инструкции о том. как перепрошить мой мозг, чтобы быть спокойным и не бояться. У меня почти гипервентиляция когда мы поднимаемся на площадку и проходим в гостиную. где нас ждут охотники.

Этим людям здесь не место.

Этот дом обветшал, и неважно, насколько он чист и опрятен, он все равно выглядит как мусор. А посреди него стоят пятеро мужчин, одетые в костюмы от Армани, часы Rolex с бриллиантовой инкрустацией, и погруженные в пелену дорогого одеколона, который стоит больше, чем мой автомобильный кредит.

Их разговор затихает, когда они поворачиваются к нам, и я понимаю, что разные цвета глазах выглядят одинаково, когда они все безжизненны.