Охотясь на Адэлайн

«Держись впереди меня и беги так быстро, как только сможешь», — требую я. «И не делай ничего, чтобы нас убили. Не больше, чем ты уже сделала».

Она вздрагивает от моих резких слов, но я не чувствую угрызений совести. Я злюсь на то, что из-за моей доброты я, скорее всего, только что заработал стрелу в спину, и еще более еще больше меня злит, что я не могу найти в себе силы вырубить ее задницу и оставить ее позади.

Это было бы выгодно мне, но я не смогу жить с самим собой. Это причина, по которой я обратился к ней в первую очередь. Она молода, отчаянна, и напугана, а я делаю вид, что знаю, что делаю. что делаю. Конечно, она вцепится в меня.

К счастью, на этот раз Фиби слушается, держась впереди меня, пока мы бежим.

Моя ветка снова позади меня, очищая наши следы. Пот покрывает почти каждый дюйм моей кожи, струйки стекают по лбу и позвоночнику, раздражая швы на моей коже. Из моего рта вылетают облака, и я испытываю безумный момент паники, когда я подумал, не оставит ли мое несвежее дыхание запаха.

Несколько раз мы сворачиваем, и я клянусь, что мы прошли мимо одного и того же гребаное дерево уже три раза. Я все больше расстраиваюсь и устаю, поэтому я останавливаюсь и призываю Фиби найти большое дерево, за которым можно спрятаться. Я нахожу одно в нескольких футах к юго-западу от нее, с которого хорошо просматривается пространство между обоими деревьями.

Я задыхаюсь, отчаянно нуждаюсь в кислороде и нахожусь на грани рвоты. Мне нужно перевести дыхание, и я становлюсь параноиком, что даже если они не смогут увидеть наши следы, они смогут нас услышать.

«Сиди тихо», — шепчу я, хотя сама с трудом справляюсь с этой задачей… Мое тело не заботится о соблюдении тишины. Все, на чем оно сосредоточено, этожадно всасывать драгоценный воздух, чего бы это ни стоило.

Я разделил свое внимание на то, чтобы перевести дыхание и прислушаться, нет ли шагов. ухает сова, и холодный, но мягкий ветерок проносится по лесу. Такой разительный контраст с темной и опасной ситуацией. Кажется, что на заднем плане должна звучать музыка Майкла Майерса.

От шороха в кустах сердце едва не вылетает из горла но тут появляется кролик и убегает. Как раз в тот момент, когда я привожу мышцы на место, раздается голос.

— Хлопушка.

Черт. Я не знаю, была ли это хорошая догадка, или моя ветка не смогла скрыть обе группы следов, но преследователь Фиби догнал нас. Круглые глаза столкнулись с моими, и я знаю, что мои радужки расширены от страха так же сильно, как и у нее.

«Что нам делать?» — беззвучно произносит она, и я в растерянности качаю головой. Я не знаю, что нам делать. Я понятия не имею, где именно он находится, но если хотя бы локоть высунется из-за дерева, он сразу же заметит его.

Считается ли, что в меня попала чужая стрела? Я уверена, что меня все равно наказан, даже если я не была целью.

— Хлопушка, — снова зовет Бен. Я рискую окинуть взглядом ствол дерева и вижу тень, движущуюся примерно в двадцати футах позади нас.

Черт. Слишком близко.

Если мы будем молчать, нам может повезти, и он уйдет в другом направлении. Он может подумать, что мы пошли по другой тропе, и позволит нам отдалиться друг от друга. Но прямо сейчас, малейший звук, и он может навестись на нас. Никому из нас небезопасно даже дышать.

Не то, чтобы я могла дышать.

Фиби закрывает нос и рот рукой, зажмуривает глаза, слезы пробиваются сквозь ресницы и блестят в лунном свете. Если она еще не уже, то у нее начинается приступ паники. А по моему опыту, они редко бывают тихими.

Я подношу дрожащий палец к губам, и моя собственная слеза вырывается на свободу. Мое зрение затуманивается, когда я сталкиваюсь с реальной возможностью того, что в меня может попасть стрела., а потом меня за это жестоко изнасилуют.

Снова.

Но она не может удержаться, и тоненький хнык проскальзывает мимо ее руки. Мое сердце замирает, и почти в замедленной съемке я слышу несколько шагов в нашем направлении.

«Это была ты, хлопушка?» — говорит он тихим тоном, как будто шепчет прямо нам в уши.

Черт, Адди, подумай. Что бы сделал Зейд?

Он бы стал гребаным героем, вот что бы он сделал. Зейд не заинтересован в спасении себя, только всех остальных. Так что бы он хотел, чтобы я сделала?

Спасти себя. Он хотел бы, чтобы я спасла себя. Но Куллинг не был предназначен для того, чтобы жертва могла безопасно уйти.

Прежде чем я успеваю принять решение, глаза Фиби расширяются, превращаясь в круглые диски, и она, кажется. отстранилась, ее тело начало выходить с другой стороны. Медленно, она поднимает дрожащую руку и указывает мне за спину.

Мое сердце падает, и на мгновение я оказываюсь парализованным. Мой мозг снова разделяется на две части: одна половина паникует, потому что она больше не скрыта, а другая половина застыла в ужасе, потому что за моей спиной кто-то трахается.

Я знаю без тени сомнения, что это Ксавье. Он нашел меня.

Справа от меня хрустят листья и ломается ветка. Моя голова мотается в том направлении, и я едва замечаю блеск арбалета, сверкающего под лунными лучами.