Охотясь на Аделин

Раньше я не думала, что смогу получить удовольствие от того, что трахаю себя рукояткой ножа. Но рука Зейда придает этому новый уровень удовольствия, который я ни за что не смогла бы найти сама. Вид того, как его кровь – не моя – капает с наших рук, делает со мной что-то такое, чего я не могу даже объяснить.

Мое дыхание учащается, я ввожу рукоять в себя до основания, а пальцы Зейда прижимаются к моей коже. Из его груди вырывается стон, но он держит свое обещание, его рука даже не вздрагивает.

– Скажи мне, каково это, – хрипит он, завороженный тем, как я опускаю наши руки вниз, чтобы затем снова потянуть их вверх, вызывая острый прилив блаженства.

– Очень приятно, – выдыхаю я со стоном.

Мои глаза трепещут, и я продолжаю двигаться, набирая темп, который грозит заставить меня забыть свое собственное имя.

– Медленнее, – просит он, его рука сгибается под моей.

Я слушаюсь – сохраняю плавный темп и растягиваю удовольствие.

– А теперь посмотри на себя. Посмотри, какая ты красивая, когда трахаешь себя.

Приоткрыв рот и тяжело дыша, я смотрю вниз, на свои скользкие бедра, и эйфория усиливается от увиденного.

– Видишь, как ты капаешь на наши руки, детка?

Обе наши ладони покрыты его кровью, и соки моего возбуждения смешиваются с ней, прокладывая дорожки через багровые пятна на нашей коже.

Мой живот сжимается, в его глубине нарастает оргазм.

– Да, – стону я.

– Знаешь, что я вижу? Я вижу, как крепко твоя киска сжимает нож, – рычит он, и его лицо напряжено от желания. – Как будто она так и умоляет, чтобы ее наполнили.

– Ты бы хотел, чтобы вместо ножа там оказался твой член? – выдыхаю я, наслаждаясь тем, как вспыхивают его глаза.

Мне невероятно нравится тот факт, что он может лишь мечтать о том, чтобы трахнуть меня, и вынужден наблюдать, как это делает рукоятка ножа. По мне разливается прилив энергии, и я не могу сдержать улыбку.

Его глаза поднимаются к моим, в радужной оболочке мелькает что-то опасное. Мой живот сжимается, оргазм набирает высоту. Но я не боюсь его. Мне его жаль.

– Наверное, больно знать, что ты не можешь прикоснуться ко мне? – спрашиваю я, и из меня вырывается еще один стон, когда я задеваю ту самую точку внутри себя. – Режет ли это понимание глубже, чем этот нож?

– Да, – признается он низким и мрачным шепотом.

– Но тебе нельзя, – дразню я.

Он пристально смотрит на меня, понимая, что именно я делаю, и, похоже, это ему не по вкусу. И все же он ни за что не ослушается меня, зная, что в противном случае мое доверие будет уничтожено навсегда.

Соблюдать границы чертовски сложно, когда у тебя связаны руки.

Я ввожу нож все глубже и быстрее, достигая самого пика, и решаю, что если дать ему попробовать себя на вкус, то это только усилит мою агонию.

Все, что мне нужно, – это один небольшой толчок, но на этот раз не я буду умолять его позволить мне кончить.

Это он будет умолять меня.

– Хочешь полизать меня, Зейд? – спрашиваю я, сверкая глазами. – Я почти готова кончить.

Он опускает взгляд на наши руки, обнажая зубы в рычании от напряжения.

– Да, – выдыхает он.

– Попроси меня.

Его опасный взгляд и дикий изгиб губ обещают мне расплату, но он не колеблется ни секунды.

– Я прошу тебя, мышонок.

– Только один раз, – разрешаю я. – Не больше.

Бросив на меня последний испытующий взгляд, он подается вперед, и я вздрагиваю, ощущая, как его горячее дыхание обдает мою киску.

А потом его язык скользит по моему клитору, медленно и настойчиво. Не отрываясь от меня, он стонет, и я больше не могу сдерживаться. Я разбиваюсь на части, вскрикивая, когда мой мир раскалывается. Моя свободная рука цепляется за его волосы, и я пытаюсь схватиться за что-нибудь, что угодно, чтобы удержаться, поскольку колени меня не держат.

Зейд стремительно поднимается и ловит меня, после чего прижимает к себе. Обе наших руки плотно лежат на моей киске все то время, пока я катаюсь на волнах блаженства.

Я вжимаюсь лбом в его грудь, закрыв глаза, и остатки оргазма медленно угасают во мне.

Его руки обхватывают мое лицо, а затем скользят в мои волосы, оттягивая голову назад. Он прижимается ртом к моей щеке.

– Дай мне их, – решительно требует он.

Мои нервы еще не успокоились, поэтому я впускаю его в себя, поворачивая свой рот к его губам. И они тут же захватывают мои, и это лишь усиливает удовольствие, разливающееся между моих бедер.

Он впивается в меня глубоким поцелуем, издавая хриплый стон, и только после отстраняется, чтобы провести губами по моему уху. Я замираю от удивления, когда он лезет в карман и достает розу, которую вставляет мне в волосы.

– Однажды ты снова почувствуешь себя в безопасности рядом со мной, – шепчет он, и голос его опасно мягок. – И когда этот день наступит, тебе лучше молиться, чтобы я проявил к тебе великодушие.

* * *

В ту же секунду, как я вхожу в клуб «Уступка», меня словно обволакивает какая-то зловещая сущность.

На мне черная шипованная маска, скрывающая верхнюю половину лица. И хотя в этом клубе они не обязательны, чаще всего их все же надевают, предпочитая сохранить свою личность в тайне. А значит, и сохранить репутацию.