Охотясь на Аделин

Чувствуя мое растущее возбуждение, он поворачивает голову и нежно целует мое колено, заглядывая мне в глаза сквозь густые черные ресницы. Я закусываю нижнюю губу, и в ответ его глаза вспыхивают.

Опустив свой горящий взгляд, он отводит в сторону ткань моего платья, и обе мои ноги оказываются обнаженными. Я решила обойтись без трусиков: шелк слишком тонок, чтобы скрыть их. Если бы он приподнял ткань еще на пару сантиметров, то смог бы увидеть меня между бедер.

Его ноздри раздуваются, и я чувствую, как лицо начинает пылать, а когда он наклоняется ближе, я краснею еще больше.

«Я чую твой запах».

Эти слова он сказал мне тогда – давным-давно в поместье Парсонс, когда велел бежать и прятаться, пригрозив наказанием, если отыщет меня.

У меня возникает чувство, что он ощущает мой запах и теперь и то, как сильно мое тело плачет по нему.

– Подними ногу, детка, – жестко приказывает он хриплым от желания голосом.

Я покорно подчиняюсь и наблюдаю, как он обвивает верхнюю часть моего бедра кружевным ремешком; его руки все сильнее приближаются к моей киске.

– Помнишь, как им пользоваться? – спрашивает он, ловко вертя нож в пальцах.

И я не могу объяснить, почему эта сцена одна из самых сексуальных, что я когда-либо видела.

– Угу, – пищу я.

Мне требуется усилие, чтобы отвести глаза от вращающегося лезвия и встретиться с его взглядом. В его несочетаемых глазах плещется намек на вызов, и я чувствую, что собираюсь с силами, чтобы ответить на него.

– А ты знаешь, как им пользоваться?

Я никогда не узнаю, зачем провоцирую его, несмотря на то что за облаком моего вожделения таится тревога.

Ухмылка на его губах становится злой, бросая мое тело в жар. Он едва прикоснулся ко мне, а я уже раскалилась.

Не знаю, что он собирается делать, но выражение его лица говорит о том, что это будет нечто коварное.

– Ты не можешь резать меня, – серьезно произношу я.

На мгновение я вижу вспышку ярости в его глазах, но она исчезает прежде, чем огонь успевает разрастись. И я вижу, что он понимает причину моей просьбы. В некоторые ночи я рассказывала ему о том, что со мной делали в том доме, в том числе и то, что Ксавьер полосовал меня ножом, пока насиловал.

На мгновение я впадаю в панику, страшась, что он остановится перед упоминанием, что моим телом пользовались другие мужчины. Напрягшись, я жду проявления отвращения. Я бы не стала винить его, если бы он испытывал его, но это все равно разбило бы мое сердце.

Но вместо этого он переворачивает нож так, что его острие оказывается в его ладони. Он проводит рукояткой по моему бедру, нежно и дразняще. Страх начинает рассеиваться, мои кости пропитывает облегчение. Но и это быстро проходит, когда рукоятка начинает ласкать мою киску, лишь слегка касаясь ее.

Теперь я не чувствую ничего, кроме предвкушения и томительной настороженности.

Самолет снова попадает в зону турбулентности, наглядно иллюстрируя, что испытывает мое сердце.

– Ты знаешь, что возвращение украденного у тебя может помочь справиться с травмой? – спрашивает он.

– Да, – шепчу я.

– И если что-то причинило тебе боль в прошлом, то придание этому нового смысла может помочь.

Он поднимает глаза и пристально смотрит на меня.

– Хочешь, я покажу тебе новое назначение этого ножа?

Я колеблюсь, но все-таки киваю головой. Страх другого рода овладевает моим телом – тот, который всегда меня притягивал. И которого мне так не хватало.

– Подними платье, – сурово требует он, глубоко и хрипло.

Я поспешно исполняю его приказ, задирая ткань достаточно высоко, чтобы обнажить вершину бедер.

Его ноздри раздуваются, и на мгновение он сжимает челюсти, после чего приказывает:

– Теперь обхвати мою руку.

Нахмурив брови, я делаю то, что он говорит: беру его ладонь, крепко обхватывающую лезвие.

– Не хотелось бы порезать твои красивые пальчики. Так что ты будешь направлять меня.

Качаю головой, чувствуя, что уже готова пойти на попятную.

– Я не трону тебя, – обещает он. – Ты все контролируешь, маленькая мышка. Я здесь только для того, чтобы уберечь твою ладонь. Вместо того, чтобы позволять этому ножу причинять тебе боль, используй его, чтобы доставить себе удовольствие.

Мое горло сжимается, и я испытываю сильнейшее желание сбежать. Но именно это чувство и удерживает меня на месте. Я не хочу, чтобы Ксавьер победил. Чтобы он бесконечно преследовал меня, чтобы неодушевленный предмет имел возможность управлять мной.

Кивнув, я веду его руку вверх, и мое дыхание сбивается, когда рукоятка скользит по моей щели.

Зейд внимательно следит за моими движениями, стиснув зубы, мышцы его челюсти пульсируют. По его запястью начинает стекать кровь, и по необъяснимой причине я сжимаю его руку еще крепче, пуская новые струйки. Из глубин его груди раздается рык, но он не останавливает меня.

Я прикусываю губу и всхлипываю, когда медленно ввожу нож в себя; мои ноги дрожат.