Охотничьи тропы

— Как ты смеешь меня позорить? — прокурлыкал журавль, схватил лысуху и вмиг ей вывихнул ноги и крылья. Убил бы ее, если бы птицы не отобрали. Тогда собрание решило послать на север орла. Орел слетал и места расхвалил: «Корм хороший, травы густые, простор, приволье! Птенцов можно много развести». Собрались птицы к отлету на север. Пришла лысуха и стала просить: «Не оставляйте меня. Сами знаете, что меня журавль изувечил. Куда я без вас, больная, семейная… Погибну». Опять собрались птицы на собрание и постановили: «Пусть журавль на своей спине носит лысуху на север и с севера обратно на юг». Не хотелось журавлю носить лысуху, но должен был подчиниться — все птицы постановили.

— Так вот почему он осенью рано улетает, чтобы лысуху не нести, — рассмеялся Максим Григорьевич. — А оттуда его за ней заворачивают, наверно?

Сквозь камыш я вижу, как из воды показывается змеиная голова на тонкой длинной шее.

— Гагара — радуюсь неожиданной встрече.

Едва успел перезарядить ружье и подобрать гагару, как в просвете между клочьями тумана показалась длинношеяя и длинноногая серая птица.

— Журавль в октябре! Что за чертовщина!

Стреляю. Промах. Птица перевертывается в воздухе и… летит в ту сторону, откуда появилась. Она темнее журавля. Что же это за птица? Аист? Но ведь аисты бывают белые или черные? Да в Сибирь они и не залетают. Я рассматриваю странную птицу и забываю стрелять из левого ствола. Через секунду она скрывается в тумане.

За обедом рассказываю Максиму Григорьевичу о птице.

— Пошто же ты не убил ее, — сожалеет он. — Посмотрели бы. Недавно рыбаки видели ее и никак не могли понять, что за птица. Никогда такой здесь не было.

— Это, наверно, журавль за лысухой прилетел, — смеется островитянин. — Лысух-то, ребятушки, стало меньше. Улетают. Осень нажимает на них.

Мы прощаемся с хозяевами и идем к лодкам. Катер поджидает нас в открытом «море».

— Кош, куль! — тихо говорю я. — Прощай, озеро! На твоих просторах я научился плавать. Я вернусь к тебе. Непременно вернусь. Кош, куль!

— Приезжайте еще, ребятушки, на наше море, — приглашает островитянин.

На палубу катера выходит стройный парень, машет фуражкой.

— Нас торопит, — говорит Ефим.

Мы плывем к катеру.

Над нами большим треугольником летят на юг лебеди. Кажется, что они мощными крыльями разметают дорогу среди серых облачных хлопьев. Оттуда падают мягкие чарующие звуки:

— Кув, кув.

Птицы разговаривают о большой воде, о будущей весне, когда они снова прилетят на это барабинское «море».

Е. Березницкий СОХАТЫЙ