Охотничьи тропы

Мы отошли метров двести. В седловине, поросшей молодыми лиственницами, для ночлега самое подходящее место.

— Что теперь будем делать? — спросил я, привязав коней.

— Как что? Отдыхать будем. Только не проспать бы. Если проснешься раньше меня, на рассвете — разбуди непременно.

Завернувшись в негей[19], Херель захрапел мгновенно, будто спал не вблизи от волков, а в своей юрте.

Я попытался тоже уснуть, но сон отлетал от меня, как только я смыкал глаза. Много раз вскакивал, видя перед собой, как наяву, стаи синеглазых. Представлялось, будто они сбежались со всех окрестных хребтов и подкрадывались, ползли на брюхе. А спутник мой, словно дома, спокойно похрапывал, порою скрежетал зубами, что еще больше отгоняло от меня сон.

Ночь казалась мне бесконечно длинной, но вот и утренняя зорька! На этот раз она была особенно светлой и радужной, как бы улыбалась пробуждающейся земле.

— Вставай, светает! — тихо тормошил я Хереля.

Он проворно поднялся:

— Да, пора. Веди лошадей! — торопливо проговорил Херель, протирая глаза и пристально всматриваясь в даль.

Лошадей приготовил быстро. Занеся ногу в стремя, а другой еще опираясь о землю, Херель указал взмахом руки:

— На тот хребет отправимся. Там примемся за дело. Садись. Торопиться надо.

Метрах в двадцати от намеченной позиции Херель остановил коня и ползком взобрался на пик. Я поспешил за ним.

— Ложись! — остановил он меня. — Наблюдай за той горкой. — Не медля ни минуты, Херель, как и ночью, наклонился к земле, прикрыл рот рукавом и завыл протяжно, жалобно. В ответ — тишина. Херель повысил голос, приподнимая голову, и вдруг оборвал вой.

Так и обмерло у меня сердце, когда совсем неподалеку послышался ответный вой кок-караков. Херель же, будто ничего особенного не происходило, спокойно взглянул в сторону, откуда доносился волчий вой.

— Видишь? — спрашивал меня Херель.

Я слышал звериный вой, но ничего не видел, ничего не соображал.

— Вон там три волка, видишь? Один большой, сидит в ложбине у камня. Другой на бугорке, вон видна спина — лежит. А этот третий наблюдает из-за бугорка, одни уши торчат.

Я напрягал зрение, но, как ни силился, не мог различить ничего.

— Приснились волки тебе, — сказал я. — Они воют где-нибудь далеко.

— Какой вы непонятливый, отец! Они рядом же, тут!

Херель взял карабин, прицелился:

— Вот, смотри в прицел — теперь видишь?

Я припал к карабину, взял мушку в прорезь прицела.

Рядом с камнем, и верно, сидел огромный волк. Остальных и разглядывать не стал. Протянул Херелю карабин, сам плотнее прижался к земле, полушопотом попросил:

— Херель, дорогой, стреляй, а то убежит…

— Торопиться в таких случаях — нет ничего хуже. Всю охоту испортишь. Лучше подзовем их поближе. Они станут послушны нам, как овцы.

Припав к земле, Херель завыл еще более глуховатым тоном:

— У-у-у… у-у-у…

Потом схватил карабин, отвел предохранитель и замер. Прошло несколько секунд. Не меняя положения и не шевелясь, Херель тихо ткнул меня в бок и показал пальцем под гору.

Я с трудом удержался, чтобы не пуститься в бегство. Матерый серый волк, отделившись от остальных, быстро приближался к нам. Время от времени он оглядывался. Пройдя с полкилометра, волк остановился, снова стал прислушиваться.

Тогда Херель наклонил голову еще ниже, почти к земле, и завыл. На этот раз вой был совсем тихий, обрывистый, жалобно-тоненьким голоском.

Волк стремглав рванулся к нам, уже не оборачиваясь. Расстояние сокращалось с каждой секундой, и вот волк перед нами. Сейчас прыжок и… В этот момент раздался выстрел.

Матерый несколько раз перевернулся через голову и закружил на передних лапах, издавая странный звук, похожий на собачий визг или рычание.

Я и о страхе позабыл, привскочил на корточки. Раненый хищник продолжал кружиться на месте. Почему он вертелся — надо узнать.

Внезапный, довольно сильный толчок вернул меня к действительности. Я едва не вскрикнул от боли и неожиданности, но сильная рука Хереля прижала меня к земле.

— Охотничек! Испугаешь! — едва слышно прошипел он, не выпуская меня.

К нам скорой рысью мчались еще два волка: один — впереди, другой — несколько поодаль. Не обращая внимания ни на что, в том числе и на нас, передний волк галопом скакал к раненому, пока не видя его. Шел он на визг, может быть на запах крови, и, только взбежав на пригорок, увидел раненого зверя. Здесь остановился, обозревая и обнюхивая окрестность, но тотчас последовал второй выстрел. Наблюдатель отпрянул в сторону, приподнял голову, как-то рявкнул и, подрыгав ногой в предсмертных судорогах, успокоился.

Херель снова держал карабин наизготове и зорко следил за третьим и последним хищником.

Тот крупными прыжками приближался к первому волку, продолжавшему с воем и рычанием колесить на одном и том же месте.