Охотничья луна

Звуки врывались в окно на волнах утреннего ветерка. Для разнообразия, это был не джаз, а музыка в стиле кантри, от которой хотелось пуститься в пляс с притопом. Тоби Кит[15] пел о красном, белом и синем — моя любимая песня.

Я люблю кантри. Как медленные, так и быстрые песни; плавный южный выговор слов и длинные истории, которые они до нас доносят.

Кто же крутил кантри в пустом баре? Был только один способ это выяснить, поэтому я спустилась вниз.

Дверь оказалась открыта, и я зашла внутрь. Я слегка опасалась увидеть Ковбоя, но и обнаружив Дэмьена, не слишком обрадовалась. Хотя кого еще я могла встретить? Элвиса?

На столе красовался огромный переносной магнитофон, а рядом с ним — стопка дисков. Дэмьен, стоя ко мне спиной, подметал пол. Я попыталась тихонько выскользнуть из бара, но Фицджеральд уже выпрямился и окликнул меня:

— Подожди.

Тем временем Тоби пел о том, что своим сапогом Америка даст под зад всему миру — типично американский подход. Теперь понимаете, почему я от него в восторге? Именно такие мужчины мне по душе.

— Не… могу.

Я продолжала пятиться. Дэмьен повернулся, и читаемая на его лице тоска заставила меня остановиться.

— Что случилось?

Он помотал головой:

— Ничего. Ты права, тебе лучше уйти.

Да, так и следовало поступить, но теперь я не могла. Дэмьен был расстроен, причем серьезно. Я собиралась избегать его, насколько возможно избегать кого-то, живя с с ним в одном дворе. И точно решила: нам нельзя оставаться наедине, ведь я знаю, что случится, стоит ему оказаться поблизости. В присутствии Дэмьена у меня напрочь пропадал самоконтроль, что уже было доказано.

Но Дэмьен сильно страдал, и я не могла просто убежать в свою комнату и лечь спать. Даже если бы он выключил музыку.

Я подошла немного ближе. Тоби хотелось поговорить о себе любимом, а мне — о Дэмьене.

— Выдалась тяжелая ночь? — пробормотала я.

Дэмьен пожал плечами и вернулся к подметанию пола, хотя, как по мне, он выглядел чертовски чистым.

— Не совсем. Мне удалось выполнить намеченное.

Я нахмурилась:

— То есть? Ты планировал продать больше виски, чем хлебной водки?

— Нет, больше пива, чем текилы.

Непонятно, шутит или нет.

— Почему ты еще здесь? — спросила я.

— Нечего делать.

У нас было намного больше общего, чем я считала.

Дэмьен поднял на меня глаза:

— Куда ты так помчалась чуть раньше?

Я сорвалась с места после звонка Джесси, который вырвал меня из кошмарного сна — от одного воспоминания о нем я вся холодела.

— Надо было встретиться с шерифом.

Ух ты, правда. Я умею говорить правду.

Тем временем диск Тоби сменился и зазвучала новая песня: нежная, убаюкивающая баллада. Триша Ирвуд[16] вопрошала, как она будет жить без него и сможет ли выжить.

Мне эта песня тоже раньше нравилась. Пока ее смысл не стал бить по больному.

Внезапно передо мной вырос Дэмьен, уже без метлы. Он стоял так близко, что нарушал границы моего личного пространства. Я отступила и запуталась в собственных ногах.

Дэмьен подхватил меня и прижал к себе. Теперь я тоже не могла дышать — как и Триша.

— Дэмьен… — начала было я.

— Потанцуй со мной, — прошептал он. — Хотя бы раз.

Я могла и должна была отказаться. Но он так хорошо пах: как летний ветер и деревья, с легкой примесью табака, которая должна была вызывать неприязнь, но, наоборот, искушала.

Кожа Дэмьена была теплой, а дыхание, касаясь моей щеки, успокаивало. Когда он вот так меня обнимал, я вспоминала все, что между нами произошло. Просто секс, не любовь, но я могла притвориться, и именно в этом в данный момент и нуждалась.

Мы прижались друг к другу и задвигались в ритме музыки. Дэмьен танцевал хорошо, что нехарактерно для мужчины его возраста. В свое время дедушка научил меня танцевать вальс, польку и фокстрот. Но в наши дни мало кто знал, как танцуют цивилизованные люди. Дэмьен — исключение. Кто-то научил его танцам, так же, как меня — мой дедушка.

Музыка нарастала и, казалось, одновременно и наполняла, и окружала меня. Наши ноги двигались идеально в такт. Когда я положила голову на грудь Дэмьена, он прижался щекой к моим волосам.

Я не понимала, насколько была одинока. Я жила насыщенной жизнью. Полной смертей, да, но это мой выбор. У меня не было времени горевать о своих утратах. Точнее, его было мало. А когда оно появлялось, я переезжала в другой город, убивала еще дюжину оборотней и отказывалась прислушиваться к хнычущей маленькой девочке внутри себя, которая скучала по маме. Я — охотник на оборотней, способный убить целую кучу тварей, и мне не пристало плакать. Тогда почему же так хотелось?

Потому что здесь, в Кроу-Вэлли, я мельком увидела то, чего мне не хватало. Не только дружбу, но и товарищеские отношения, любовь, секс — всего, ради чего стоило жить. Кроме убийств, и это лишь подтверждает мою ненормальность. А я еще Гектора смела обзывать психом...

Меня соблазняли вернуться в тот, другой мир, а я не была уверена, смогу ли там жить и видеть Джесси и Уилла, настолько влюбленных друг в друга, прижиматься к Дэмьену, такому сексуальному и… возбужденному.

Я замерла, но он только крепче обнял меня, никуда не отпуская, и прошептал:

— Пожалуйста, останься еще?