Охотник

Реаниматолог был очень недоволен присутствием сержанта у дверей палаты. Ладно бы у дверей! Тот в общем-то и не сидел перед дверями (на кой хрен охранять безногого, куда он денется?! Начальство вечно дурит!), а вечно бегал в сестринскую и охмурял медсестричек. А всем известно — трах медсестер это неотъемлемое, законное право врача! А не какого-то там сраного мента! Пусть шлюх в притонах трахает, а тут не его курятник! Здесь есть свои петухи!

— Яааа?! Да это вы его проморгали! — возмутился сержант, ровные усики которого едва не встопорщились от возмущения. Сейчас он был похож на разъяренного кота — Может это вообще вы его убили! Кто знает, чего вы с ним делали?! Может подсыпали чего? Врачебная ошибка! Врачи-убийцы! Вы еще ответите!

— Тихо! — вдруг рявкнула Маша так, что стоявшая рядом терапевт вздрогнула, и едва не выругалась матом — Дышит! Он дышит! Вот вы болваны — не смогли его реанимировать! А я смогла! Вот за что вам вообще деньги платят, а?! Бестолковые!

— Ты это… говори, да не заговаривайся! — неуверенно бросил реаниматолог, хватая руку «покойника», чтобы прослушать пульс и убедиться, что очередной покойник так и не состоялся.

Впрочем — в этом уже не было нужды. Несостоявшийся мертвец открыл глаза и что-то сказал на непонятном языке. Заметив же, что лежит практически голым на полу, и вокруг стоит толпа народа, явственно выразился:

— …вашу мать! Это что за херь?! Холодно! Дайте что-нибудь сухое!

— Ты чего, самоубийством решил с собой покончить? — прозорливо догадался сержант, и тут же наткнулся на неприязненный взгляд узника и еще более неприятные слова:

— Идиот! Упал я, не видишь, еле хожу! Упал, и случайно схватился за розетку! Дайте же сухую одежду, гады!

Через десять минут Сергар уже сидел на кровати, закутанный в одеяло и пил сладкий чай из здоровенной кружки. Рядом сидела Маша — она просто-таки влюбилась в спасенного ей парня. Не потому, что он был особым красавцем — хотя и да, симпатичный (хромой… а так бы… ), не потому, что ее вдруг пронзила стрела Купидона. Этот спасенный ей больной был живым укором всему врачебному персоналу, бестолковому, зазря получающему свои длинные рубли, а работающему меньше любой медсестры! (Извечный плач и стон младшего медицинского персонала). Что бы они делали без медсестер, полоумные, самодовольные придурки?!

Маша сидела рядом с Сергаром, и ей очень нравилось изображать из себя мать Терезу, демонстративно не глядя в сторону заглядывающих в палату товарок и злодеев-врачей, не сумевших по своей глупости спасти парня. А она спасла! Она, Маша, а не вся толпа умственно отсталых, именующих себя врачами!

— Это я тебя спасла! — торжествующе рассказывала Маша, поглаживая Сергара по плечу — Они тебя дефибриллятором — бах! — а никак! Ты только дергаешься! И сердце не запускается! А я вспомнила, как на занятиях говорили — кааак! — врезала тебе кулаками по груди! Сердце-то и запустилось! Вот! Тебя как звать?

— Се… Олег! — слегка обескураженный напором девицы Сергар едва не назвал настоящее имя, и тут поморщился: болела грудь, болела голова, болело все тело. И вообще все у него болела — душа тоже. Он оказался таким идиотом, что чуть не лишился жизни просто не за медяк! Непростительно, глупо, просто тупо!

— Олег… Олег — Маша покатала имя на языке, и оно ей понравилось. Олегов у нее еще не было — А я Маша! Машенька! Олег, а ты точно не хотел с собой покончить?

— Точно. Не хотел — Сергар вздохнул, и уткнулся в кружку. Потянулся за печенькой, принесенной сердобольными медсестрами, одеяло спало у него с плеча, и Маша заботливо поправила, вернув на место и подоткнув на груди:

— Грейся, грейся! Это хорошо, что не хотел. Я самоубийц не люблю. Сумасшедшие! А я с сумасшедшими дела не имею. Ну их, к черту! Еще в горло вцепится! Ты не вцепишься мне в горло? Зубами, например? Как вампир?

— Вампир? — не понял Сергар, потом вспомнил — Нет. Если так… слегка только прикушу. Любя! Ты любишь, когда тебя целуют в шею?

— Эээ… люблю — смутилась Маша — Только у меня щекотно делается по спине. Мурашки бегут! А ты женатый?

— Нет — слегка растерялся «Олег» — А чего спрашиваешь?

— Нууу… так. Для разговора! — улыбнулась девушка, и вздохнула так, что верхняя пуговица халата едва не отлетела, но все-таки удержалась на месте. Что, впрочем, не помешало Сергару заглянуть в вырез халата и кофточки, чтобы полюбоваться гладкими, безупречными полушариями, от вида которых у Сергара сильнее побежала кровь в жилах.

Маша прекрасно знала силу своего «оружия», потому чуть улыбнулась, потянулась, как кошка, и встав с кровати, сказала:

— Вечером к тебе еще зайду. После ужина. Поболтаем! Расскажешь мне, что за язык, на котором ты все время хочешь говорить, а еще… ну… найдем о чем говорить. Вечером все разбегутся, в отделении не будет никого, так что поговорим. Скучно, телек неохота смотреть — все одно и то же. Ерунда какая-то. Одни новости, да брехливые сериалы. Я лучше с тобой посижу. Ты не против? И вот еще что — хочешь сходить в душ?

— Душ? Нуу. да, конечно.