Охотник

— Яа-а?! Да это вы его проморгали! — возмутился сержант, ровные усики которого едва не встопорщились от возмущения. Сейчас он был похож на разъяренного кота. — Может, это вы его убили! Кто знает, что вы с ним делали?! Может, подсыпали чего? Врачебная ошибка! Врачи-убийцы! Вы еще ответите!

— Тихо! — вдруг рявкнула Маша так, что стоявшая рядом терапевт вздрогнула и едва не выругалась матом. — Дышит! Он дышит! Вот вы, болваны, не смогли его реанимировать! А я смогла! Вот за что вам вообще деньги платят, а?! Бестолковые!

— Ты это… говори, да не заговаривайся! — бросил реаниматолог, хватая руку «покойника», чтобы прослушать пульс и убедиться.

Впрочем, в этом уже не было нужды. Несостоявшийся мертвец открыл глаза и что-то сказал на непонятном языке. Заметив же, что лежит практически голым на полу, и вокруг стоит толпа народа, явственно выразился:

— …Вашу мать! Это что за херь?! Холодно! Дайте что-нибудь сухое!

— Ты чего, самоубийством решил с собой покончить? — прозорливо догадался сержант и тут же наткнулся на неприязненный взгляд узника и еще более неприятные слова:

— Идиот! Упал я, не видишь, еле хожу! Упал и случайно схватился за розетку! Дайте же сухую одежду, гады!

Через десять минут Сергар уже сидел на кровати, закутанный в одеяло, и пил сладкий чай. Рядом сидела Маша — она просто-таки влюбилась в спасенного ею парня. Не потому, что он был особым красавцем — хотя и да, симпатичный (хромой… а так бы…), не потому, что ее вдруг пронзила стрела Купидона. Этот спасенный больной был живым укором всему врачебному персоналу, бестолковому, зазря получающему зарплату, а работающему меньше любой медсестры! (Извечный плач и стон младшего медицинского персонала.) Что бы они делали без медсестер?!

Маша сидела рядом с Сергаром, и ей очень нравилось изображать из себя мать Терезу, демонстративно не смотря в сторону заглядывающих в палату товарок и злодеев-врачей, не сумевших по своей глупости спасти парня. А она спасла! Она, Маша, а не вся толпа умственно отсталых, именующих себя врачами!

— Это я тебя спасла! — торжествующе рассказывала Маша, поглаживая Сергара по плечу. — Они тебя дефибриллятором — бах! — а никак! Ты только дергаешься! И сердце не запускается! А я вспомнила, как на занятиях говорили. Ка-ак врезала тебе кулаками по груди! Сердце-то и запустилось! Вот! Тебя как звать?

— Се… Олег! — Слегка обескураженный напором девицы Сергар едва не назвал настоящее имя и тут поморщился: болела грудь, голова, все тело. И вообще у него болело все — душа тоже. Он оказался таким идиотом, что чуть не лишился жизни! Непростительно, глупо, просто тупо!

— Олег… Олег, — Маша покатала имя на языке, и оно ей понравилось. Олегов у нее еще не было. — А я Маша! Машенька! Олег, а ты точно не хотел с собой покончить?

— Точно. Не хотел, — Сергар вздохнул и уткнулся в кружку. Потянулся за печенькой, принесенной сердобольными медсестрами, одеяло упало у него с плеча, и Маша заботливо поправила, вернув на место, и подоткнула.

— Грейся, грейся! Это хорошо, что не хотел. Я самоубийц не люблю. Сумасшедшие! А я с сумасшедшими дела не имею. Ну их к черту! Еще в горло вцепится! Ты не вцепишься мне в горло? Зубами, например? Как вампир?

— Вампир? — не понял Сергар, потом вспомнил. — Нет. Если так… слегка только прикушу. Любя! Ты любишь, когда тебя целуют в шею?

— Эээ… люблю, — смутилась Маша. — Только у меня щекотно делается по спине. Мурашки бегут! А ты женатый?

— Нет, — слегка растерялся «Олег». — А зачем спрашиваешь?

— Нууу… так. Для разговора! — улыбнулась девушка и вздохнула так, что верхняя пуговица халата едва не отлетела, но все-таки удержалась на месте. Что, впрочем, не помешало Сергару заглянуть в вырез халата и кофточки, чтобы полюбоваться гладкими, безупречными полушариями, от вида которых у Сергара сильнее побежала кровь в жилах.

Маша прекрасно знала силу своего «оружия», потому чуть улыбнулась, потянулась, как кошка, и, встав с кровати, сказала:

— Вечером к тебе еще зайду. После ужина. Поболтаем! Расскажешь мне, что за язык, на котором ты все время хочешь говорить, а еще… ну… найдем о чем говорить. Вечером все разбегутся, в отделении не будет никого, так что поговорим. Скучно, телик неохота смотреть — все одно и то же. Ерунда какая-то. Одни новости да брехливые сериалы. Я лучше с тобой посижу. Ты не против? И вот еще что — хочешь сходить в душ?

— Душ? Нуу… да, конечно.

— Тогда щас скажу твоему вертухаю, чтобы не возбухал! Мол, тебе обязательно надо в душ, для гигиены, а то помрешь. Мыло вон там есть, полотенце, пижама у тебя чистая. Тебя проводить? Дойдешь?

— Дойду, — ответил Сергар и шумно отхлебнул из кружки.

* * *