Охотник

— Визжать будет, — мрачно бросил третий. — Сбегутся больные, вызовут ментов. Щас у всех телефоны. И мы сгорели. Херовый у тебя план! А еще — с чего ты взял, что мы спокойно войдем? Нас в больничку не пустят! Приступом брать будем? Кроме того, у подъезда точно дежурят больные, очередь к экстрасенсу. Помните, что сосед сказал? Эта сука у колдуна типа секретарша и кассирша. Рулит очередью, бабки берет. Но я не о том — эти самые больные торчат у больнички всю ночь, ждут очереди. И как мы туда войдем? На глазах у толпы народа? Как вытащим эту суку? Как запихнем ее в машину? Это ты подумал?

— Правда, Эрик, как? — засуетился гориллообразный Пашок. — В натуре, не складывается ничо! Да охранник нам просто не откроет, скажет — идите на! И че мы тогда, будем скакать у дверей, как обезьяны? Не, в натуре, говно какое-то получается! На шару не взять. Надо придумать че-то!

— Ну, если такие умные — придумайте! — Эрик выругался и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. — Вы только трещать горазды, а чтобы придумать — у вас башки не хватает, — все Эрик да Эрик! Вот и давайте, думайте!

Эрик не был глупым парнем. Подлым, злобным, самолюбивым — да. Но не глупым. И он понимал шаткость своей позиции. И уже пожалел о том, что не согласился связаться с Череном и разрулить все с его помощью. Да, потом вонь, потом папаша весь на дерьмо изойдет. Плохо, но лучше, чем когда все раскроется после попадания их в ментовку! Да еще и с наркотой на кармане! Тогда папаша точно с катушек съедет, и все будет очень хреново. В клинику точно закатает, а потом… потом неизвестно что. Но свободы не видать, это точно. Туда не ходи, сюда не ходи, бабок опять же лишит.

«Первое задание, и так бездарно просрать! Казалось бы — привези бабки, и все! И закончилось полным дерьмом! Ты — осел! Ты полный, конченый осел, ишак тупоголовый! Хер тебе, а не тачка, хер тебе, а не бабки. Лечись, а как вылечишься — на короткий поводок, как собаку! Ты и есть собака, больше никто! Только ишак жрет свой товар! Мне такие сыновья-нарки не нужны!»

И все будут смотреть, хихикать, говорить, что Эрику папаша опять вставил! Твари! Все твари!

У Эрика аж в глазах защипало. Ему стало ужасно жаль себя, и он чуть не прослезился. А на смену слезам пришла ярость — холодная, ясная, прочищающая мозг. И он понял, что нужно сделать.

* * *

— Где-то тут… встречать должны. Ага — вон он! Семен, к подъезду давай, вон стоит парень, машет.

— Вижу. Щас!

«Скорая помощь» медленно подъехала ко второму подъезду дома, фельдшер отодвинул дверь «Газели», шагнул на землю. У бордюра стоял молодой парень в темной куртке, лицо его было не разглядеть. Фельдшер раскрыл рот, приготовив стандартную фразу: «Вы „Скорую“ вызывали?» — но не успел, тут же получил жестокий удар в переносицу и потерял сознание.

Второй фельдшер, женщина средних лет, с ужасом смотрела, как сползает тело напарника, и только молча раскрывала рот. В ее голове мелькнула мысль: «Нарки! Попали!» — но сознание угасло, выбитое таким же сильным, поставленным ударом, переломившим хрупкую женскую челюсть, как стеклянную.

Водителя вырубать не стали. Его несколько раз ударили по почкам, чтобы прочувствовал серьезность момента, и через пять минут «Скорая помощь» шуршала по пустынной в три часа ночи улице. Никого на тротуарах, темные окна пятиэтажек, мерцающие лампы над дверями закрытых магазинов. Только ночные таксисты спят в своих машинах, дежуря на «пятаках», ожидая припозднившегося гуляку. Ни ментов, ни прохожих — идеальное время для совершения преступления.

— Вы че, пацаны?! У нас нет наркоты! И бабок нет! Что вам нужно? За что? — Пятидесятилетний водитель был очень напуган. Он видел такие лица в девяностых и не думал, что подобное еще возможно. Совершеннейшие отморозки, с остекленевшими глазами, ни в грош не ценящие чужую жизнь. От них веяло опасностью и смертью.

— Езжай мимо больницы, у центрального входа, — приказал Эрик, собранный, сосредоточенный. Он был доволен своей придумкой, все шло по плану!

— В натуре, Эрик, гля — машины стоят с людьми! Ждут!

— Сука, заткнись! Не зови по именам! — яростно рыкнул Эрик, больше для пущей важности, и бросил косой взгляд на водителя. У того замерло сердце — все, завалят! Он не знал, что Эрик с самого начала решил не рисковать и убрать всю бригаду, чтобы не вложили. Соратникам он ничего говорить не стал, фельдшеров только связали, забили в рот кляпы, и теперь доктора лежали на полу, в позе «ласточки» — так менты вяжут буйных «клиентов».

Вязали уже на ходу, по дороге к больнице, но получилось довольно быстро. Пашок не только умело дробил челюсти, его способности были весьма разнообразны. За то Эрик и держал его при себе — что-то вроде телохранителя.

— Сейчас подъедешь к приемному покою и вызовешь дежурную сестру, или кто там у вас принимает? Врач? Мне по фигу кто, но чтобы дверь открыли. Иначе я тебе уши обрежу! Понял, мудила-водила?

— Понял, — хрипло выдохнул мужчина. У него в висках билась кровь, а в голове вертелась только одна мысль: «Не дожил до полтинника! Всего неделя! Оля будет плакать…»