Охотник

— Оглушила, схватила сумку и очень быстро убежала.

Найтись что сказать, у Гуннара не получилось. Не могла она такое всерьез говорить, но и шутила очень редко. Ингрид, впрочем, ждать его реакции и не стала; собрала карты, поднялась с пня.

Глава 7

— Сейчас я выплету проход. Пока не встанет защита, оттуда может вылезти что угодно, поэтому отойди на дюжину шагов, и если что — руби… или беги. — сказала Ингрид.

— Даже так? Что оттуда может вылезти настолько страшного?

— Да что угодно. Медведь, вонючий мужик с каменным топором, зубастая ящерица в три человеческих роста…

Гуннар покачал головой. Страсти к розыгрышам за ней не водилось, но сходу поверить в такое… С каменным топором, придумает тоже. Но спорить не стал — отошел, как велели, взялся за рукоять меча. Бегать он не собирался. Лицо Ингрид стало сосредоточенным — с таким выражением парни в пансионе решали математические задачки на полдюжины действий. В трех шагах от нее собралось… нечто, больше всего похожее на частицу непроглядной темноты — даже небо безлунной ночью казалось светлее. Одаренная помедлила с полмига, настороженно глядя на это, черное, подняла ладонь, где собралось что-то вроде смотанной в клубок золотистой ленты. Клубок подпрыгнул в ладони и исчез в… провале? Ингрид чуть расслабила плечи, обернулась.

— Там другой мир.

— То есть как? — оторопел Гуннар.

— Другой мир, — терпеливо повторила она. — Не наш.

Она в своем уме?

— Но Творец…

Гуннар от души надеялся, что Ингрид никогда не брякнет что-нибудь этакое при священниках. Попадется какой ересеборец, мигом в подвал поволочет…

— Если Творец всеведущ и всемогущ, с чего бы ему ограничиться одним миром? — пожала плечами Ингрид. — Все равно что мастеру удовольствоваться одной созданной вещью.

Гуннар медленно выдохнул. Ладно. До сих пор она отличалась исключительным здравомыслием. Так что он, пожалуй, готов поверить в две… может быть, даже в три нелепицы из ее уст.

— Хорошо, другой мир. Дальше.

— Как выглядит именно этот — пока не знаю, бывало всякое. Иногда как наш, иногда — проще рехнуться, чем поверить глазам. Но что бы там ни было, как бы оно ни выглядело, какое бы любопытство тебя ни одолело — иди по ленте, не дальше чем в двух шагах от нее.

— Понял.

Очень хотелось спросить, что случится, если отойти дальше. Видимо, это было написано у него на лице, потому что Ингрид пояснила:

— Окажешься за границей защиты. Может, обойдется, а, может, умрешь на месте. Второе вероятней.

— Понял, — повторил Гуннар.

— Если я скажу «беги» — значит, беги. Не оглядываясь. Помочь не сможешь, но хоть кто-то выберется живым.

Гуннар нахмурился. Бегать он не привык, хотя приходилось как-то, что уж греха таить.

— Дело не в храбости, — поняла Ингрид. — Если живая тварь из того мира столкнется с защитой, плетение начнет рваться. Могу не удержать, тогда конец обоим. А так хоть ты выберешься, если успеешь.

Вот почему все деньги ему. Нельзя сказать, что перспектива удирать изо всех ног, бросив спутницу на верную смерть, Гуннара порадовала. Но с плетениями он точно не поможет.

— Выберусь куда?

— Обратно в наш мир. В Петелию.

Она серьезно. И Эрик тогда говорил «между мирами» совершенно всерьез. На что еще способны одаренные? И почему сам Гуннар впервые об этом слышит?

— …только оттуда уже придется самому добираться. Ну да справишься. — Она протянула ладонь. — Держись за меня и пошли.

— А держаться обязательно? — Слишком уж это смахивало на то, как ведут по улице малыша. И вообще…

— Нет. Но там иногда бывает… — она покрутила рукой, словно ей отчаянно не хватало слов — Иногда кажется, что ты слишком легкий, иногда — будто небо и земля поменялись местами… всякое бывает. Некоторые с непривычки теряются.

— Сам.

И вообще, если она возьмет его за руку, то поймет, что Гуннар ей поверил — и потому отчаянно трусит шагнуть в непроглядную черноту навстречу невесть чему.

Ингрид кивнула.

— Давай. Я следом.

Очень хотелось зажмуриться, но он удержался. Желудок на миг скакнул к горлу, и закружилась голова — поди пойми, то ли от страха, то ли это то самое «всякое», о котором предупреждала Ингрид. Тьма стала прозрачной, как бывает, когда выходишь из тумана, а за ней…

Да ничего этакого и не было за ней — бескрайнее зеленое поле с высоченной травой, а в ней еще поди разгляди ленту. Небо как небо, солнце как солнце. Только все равно что-то не так. Или он придумал?

— Вперед, — сказала из-за спины Ингрид. — И быстро. Мало ли…

Гуннар пошел вперед — и быстро. Завертел головой, соображая, что же здесь не просто не давало ему покоя, но заставляло кишки скручиваться от неясного страха. Не пейзаж — впору художника звать писать картину. Звуки? Летний луг всегда полон звуков — шелест ветра, стрекот кузнечиков, шорох стрекоз, жужжание жуков и других крылатых насекомых. Здесь все это, кроме ветра, было неправильным.