Охотник

— Слышали. Мы подумали, что вы с немцами столкнулись.

— Обошлось.

— Значит, фрицу капут?

— Как бы второй не объявился.

Второй объявился. На участке второго батальона снайпер стал убивать наших бойцов. Обеим снайперским парам отдали приказ — уничтожить.

Все четверо утром заняли позиции на «нейтралке» перед батальоном. В бинокль обнаружить немца не удалось, но выстрел тем не менее прозвучал.

По звуку снайперы засечь немцы не смогли, но Алексей обратил внимание на то, что звук глуховатый. Не иначе — из укрытия стрелял, не высовывая ствола. Конечно, он слышал о глушителях — был в разведке револьвер типа «Наган» с глушителем «Брамит». Но снайперы — и наши и немецкие — их не имели и никогда ими не пользовались.

«А не из сгоревшего ли танка он огонь ведёт?» — мелькнула вдруг у Алексея мысль.

Уже довольно давно стоял на «нейтралке» сгоревший танк. Выгоревший изнутри, местами покрытый ржавчиной, он представлял собой довольно удобное укрытие для стрелка. Самого стрелка не видно. А если даже и увидят, как его за бронёй достать? Противотанковое ружьё не возьмёт — до танка метров триста; выкатить на прямую наводку пушку, значит — угробить расчёт. К тому же в тот момент снайпера там может и не оказаться. Но мысль о танке, как об укрытии для снайпера, запала в душу Алексею.

И всё-таки он придумал, как перехитрить немца.

Отправившись в сапёрный взвод, он выпросил три противопехотные мины, и, как только стемнело, ползком отправился к танку.

Немец, даже если он там и был, убрался к своим. Он тоже человек, ему нужно есть и спать.

Из оружия Алексей имел при себе только табельный «ТТ» и нож. В «сидоре» за спиной были мины.

Вот и тёмная громада танка. Нижний люк был открыт — вероятно, через него снайпер скрытно забирался в танк.

Алексей прислушался. Тихо, никаких звуков. На всякий случай рукояткой ножа он постучал в днище танка. Никакого ответа — ни движения, ни окрика, ни выстрела.

Прямо под люком Алексей ножом вырыл ямку и установил мину. Присыпал ямку землёй, утрамбовал, и сверху присыпал сорванной травой. Конечно, к утру трава привянет, но не настолько, чтобы насторожить.

Ещё две мины он установил под днищем танка — у кормы и у носа, чтоб уж наверняка. В темноте всё выглядело нормально. Снайпер придёт на позицию под утро, и выглядеть всё будет, как сейчас.

Алексей вернулся к себе в землянку и успел ещё вздремнуть пару часов. Утром он растолкал всех пораньше:

— Вставайте, лежебоки, пошли спектакль смотреть.

Снайперы быстро собрались. Известное дело — любопытство кошку сгубило. Вот и сейчас каждый хотел увидеть, какой сюрприз на этот раз приготовил немцам Алексей.

Они ждали долго, пока не рассвело, и из траншеи на «нейтралку» не выбирались.

— Лёха, где представление?

Алексей пожал плечами: знать, не пришёл сегодня снайпер на облюбованную позицию.

Через три часа на участке соседнего батальона он убил новобранца, неосторожно высунувшегося из-за бруствера, и команда снайперов получила от командира взвода взбучку. Мало того что они сами не вышли на «охоту», так и снайпера немецкого не уничтожили.

Алексей попытался защитить товарищей и взять вину на себя.

— Ветров, у нас не детский сад, у нас каждый красноармеец отвечает сам за себя, — отрезал комвзвода.

Хорошо хоть, что товарищи к нему в землянке с вопросами не приставали, понимая ситуацию.

Следующий день начался, как всегда, ещё затемно. На востоке только-только начало сереть небо. Было четыре часа утра, и очень хотелось спать, но снайперы уже заняли позиции на «нейтралке».

И вдруг впереди раздался глухой взрыв, а через несколько минут — ещё один.

— Лёха, это твой сюрприз?

— Он самый!

Вероятно, снайпер подорвался, когда заполз под танк. Его напарник бросился ему на помощь и нарвался на вторую мину.

Почти две недели после этого случая снайперы с немецкой стороны огонь не вели. Однако согласно русской поговорке, свято место пусто не бывает, и у немцев снова объявился снайпер, причём опытный — хитрый и коварный. Он подбирался к нашим траншеям поближе и обязательно выбирал, когда в секторе обстрела появится группа солдат, минимум — двое. Он стрелял первому в ногу, а когда к раненому бросались на выручку товарищи, за несколько секунд убивал всех.

Первый батальон за два дня потерял семерых. Красноармейцы боялись днём высунуть нос из окопов и траншей, и пищу в термосах доставляли им только вечером, в темноте.

Командир взвода поставил перед снайперами задачу — обнаружить и уничтожить! Только приказать легко — выполнить затруднительно.

По действиям немца, довольно смелым, было похоже, что работает он в одиночку, потому что укрыться двоим в двухстах метрах от наших траншей было проблематично. И ещё настораживало то, что он успевал за несколько секунд сделать пять-шесть выстрелов. Из немецкого карабина это просто невозможно, у него магазин на пять патронов, и перезарядить его рукой с такой скоростью нельзя. Скорее всего, немец пользовался нашей трофейной СВТ — почему-то солдатам вермахта она нравилась. В полевых условиях СВТ страдала задержками из-за попадания в механизм пыли и грязи.