Охотник

  - Ооооыыыххх... - простонал Олег, и глаза его, ранее безжизненные, моргнули, подвигались в стороны, будто он пытался понять, где находится, затем уставились на Марию Федоровну:

  - Нех тарган дарк? Уи тан?

  - Что, что ты сказал? - задохнулась женщина - Я не поняла!

  - Нех тарган дарк? Уи тан?! - задыхаясь повторил Олег, и закашлявшись, схватился рукой за грудь. С трудом сглотнул, прогоняя слюну и остатки каши в пищевод, поднял руку и внимательно посмотрел на обтянутую кожей худую кисть. Его глаза расширились, будто увидели что-то потрясающее, глухо охнул, попытался привстать на локтях, уперев их в подстилку, упал назад, тяжело дыша, и снова замер, повернув голову на бок, глядя на Марию Федровну, будто чужой. Олег рассматривал ее так, будто видел в первый раз, так, будто она не была матерью, давшей ему жизнь, а совершенно незнакомым, странным человеком, непонятно как оказавшимся рядом с ним там, где он никогда не был.

   И это было страшно.

   ***

  Сергар с трудом пробился через темную пелену, открыл глаза, и...ничего не понял. Где он? Незнакомая комната, незнакомая женщина средних лет, с усталым грустным лицом. Странно одета, а руки натруженные, как у матери Сергара...когда она еще была жива. Чем-то даже похожа на покойную мать.

  Женщина что-то сказала - взволнованно, исказившись лицом. Из ее глаз выкатились крупные слезы и упали на лицо Сергара. Женщина непроизвольным жестом протянула руку, отерла щеку Сергара, от ладони пахло молоком, и чем-то хлебным, вкусным. Сразу забурчал живот, требуя еды.

  - Где я нахожусь? - с трудом выдавил из себя маг - Кто ты?

  Говорить было так трудно, будто глотку забили опилками пополам с песком. Сергар закашлялся, попытался поднять руку к груди, едва осилил движение - рука была как из чугуна, неподъемная, тяжелая.

   А еще - она не принадлежала Сергару! Он знал свою руку - жилистую, потемневшую от загара, покрытую шрамами, ссадинами, с обрезанными кинжалом ногтями! А тут - широкая, но какая-то тонкая, обтянутая белой кожей рука с ровными, чистыми ногтями, и ни одного шрама, царапины, пятна от ожога!

  "Я умер. Точно, я умер! И моя душа переселилась. Вот и не верь после этого в переселение душ! Подожди-ка, а почему тогда я помню прошлую жизнь?! Это неправильно! Я не должен ее помнить! Никто не помнит! Шутка богов?! Итак - я взялся за артефакт, он сработал, вырвал мою душу из тела и унес ее...куда?!"

  - Уважаемая, где я нахожусь? Ты понимаешь, о чем я говорю?

  Женщина снова что-то сказала, потом всполошилась, выбежала из комнаты. Вернулась с небольшим ковшиком в руках. Подошла к Сергару, сильными руками, как ребенка, приподняла его под спину, усадила к стенке кровати, подоткнув подушку, осторожно приложила ковшик к губам мага. Жидкость в ковше пахла приятно - чем-то пряным, вкусным, Сергар отпил глоток, другой - теплая жидкость оказалась сладкой, очень сладкой. Он не очень любил сладкое, вернее - совсем не любил, но сейчас эта сладость была приятна, она позволяла ощутить, что Сергар еще жив. А раз жив - не все потеряно!

  Пил, пока не ощутил тяжесть в желудке, и пока ковшик не опустел. Женщина что-то озабоченно сказала, нагнулась, сунула руку под кровать и достала странное сооружение, не похожее ни на что из того, что Сергар видел в своей жизни. Плоское, почти круглое, с отверстием. Что это такое, он понял тогда, когда женщина начала совать эту штуку под него, отвернув в сторону простыню.

  - Горшок! Ты хочет подать мне горшок! - понял Сергар, и попытался оттолкнуть горшок от себя - Я сам! Я сам могу! Куда мне пойти?

  Он снова попытался привстать, отжался на трясущихся от слабости руках, и тут его взгляд упал на ноги.

  - Что?! Что это такое? - Сергар неверяще посмотрел на то, что должно было быть его ногами - тонкие палки, лишенные мускулов, изрезанные шрамами - кости, да кожа. И между ними, как насмешка - солидный мужской причиндал, доказывающий принадлежность Сергара к мужскому полу.

  Женщина что-то сказала и укоризненно покачала головой, снова собираясь подсунуть горшок. Это ей удалось, тем более что Сергар не возражал - организм заработал как положено, и ему ужасно захотелось помочиться - ну не в постель же?

  Сгорая от стыда, он сделал свои делишки, искоса наблюдая за женщиной, отвернувшейся к окну. Она задумчиво кусала губы, теребила ворот смешной рубашки, похожей на мужскую, а когда Сергар закончил, аккуратно выдернула из-под него поганый сосуд, уйдя с ним куда-то вглубь помещения.

  Сергар тут же натянул на себя простыню, принялся ощупывать ноги трясущимися и от слабости, и от волнения руками. Через минуту понял - дело много хуже, чем думалось! Похоже, что его новое тело дано в наказание за что-то! Кара! Ведь только в наказание можно было запихнуть в хилое, изуродованное тело с неработающими, ничего не чувствующими ногами! Он инвалид! Инвалид!

  Сергар больше всего боялся стать инвалидом - лишиться рук, ног, глаз. Сидеть на городской площади и просить милостыню? Бросаться на кусок, брошенный на землю, соревнуюсь с бродячими собаками? Лучше смерть! Смерть!