Охотник и Красная Шапочка

— Запах твоего тела сводит меня с ума, — едва слышно шепчу я, зная, что он услышит.

И судя по тому, как быстро начинает колотиться его сердце, Рик всё услышал. Он отстраняет меня от себя, бурча под нос:

— Подлиза. Теперь понятно, почему ты сдружилась с этим толстяком.

Но несмотря на недовольное выражение лица Рик расшвыривает носком сапога снег и поднимает толстый сук, опуская его одним концом в яму. Манфред обхватывает его своими руками, и Рик единым рывком вытаскивает моего приятеля. Вид у Манфреда не самый презентабельный — весь в грязи, парик остался где-то там, на дне ямы, на одной из штанин расползлось мокрое пятно.

— Кровь? Ты ранен?..

— Немного, распороло кожу. Надеюсь, я смогу идти, хоть это безумно тяжело в моей ситуации.

Манфред делает шаг и охает, грузно оседая на землю, смотрит с надеждой на Охотника.

— Э нет, толстяк. Я тебя на себе тащить не собираюсь. Могу только добавить огня для скорости…

Рик многозначительно покручивает револьвер на пальце. С лица Манфреда мгновенно сползает гримаса страдания.

— Спасибо, мгновенный приступ слабости миновал. Я чувствую себя значительно лучше и готов ковылять в этот чудесный городок, больше напоминающий… Эм-м-м…

— Клоаку. Можешь не распыляться, Манфред. Рикардо от всей своей души недолюбливает Вольфах и его жителей.

— Ох, сейчас я был бы не прочь как можно скорее оказать в черте даже такого стрёмного городишки. Ну что, пошли?

Я шагнула было вперёд, но Рик схватил меня за руку усмехнувшись:

— Не так быстро, красотка. Я тебя ещё не отпускал.

Глава 33. Охотник

— Но…

— Что но, маленькая? Торопишься под тёплый бок бледнозадого любовничка?

Против воли перехватывает горло от злости и в глазах начинают плясать чёрные точки. Аманда заливисто смеётся и поправляет плащ, заглядывает мне в глаза мурлыча:

— Ты можешь думать о чём-нибудь ещё, кроме того, чтобы запустить руки мне под юбку?

Она подходит чуть ближе и утыкается в меня грудью, запрокидывая голову. Мои руки сами ползут под её плащ и ложатся на поясницу, спускаются ниже, обхватывая попку.

— И если ты забыл, на мне сейчас нет трусиков.

Блядь. Я не забыл. И в моей воспалённой голове полыхает алым эта мысль, сводящая с ума.

— Ноябрь. Мороз. Я без трусиков.

Не знаю, чего она хотела добиться этими словами, может быть образумить, но получилось с точностью до наоборот. Сердце начинает отплясывать и качать кровь с бешеной силой, заставляя её приливать к члену. Я сглатываю и пытаюсь представить что-нибудь другое — бесполезно. Мотаю головой из стороны в сторону.

— Тебе следует проводить меня, Рикардо. Если не хочешь, чтобы со мной что-нибудь произошло.

— Можешь быть уверена, пока я рядом, с тобой не произойдёт ничего. Кроме того, что произошло недавно. И произойдёт ещё не единожды.

Глаза Аманды загораются предвкушением и пухлые губки приоткрываются, чтобы сказать что-то. Но она не успевает это сделать. Я подхватываю Аманду руками под попку так, что её лицо оказывается гораздо выше моего. Тонкие пальчики зарываются в мои волосы, царапая кожу головы. Балдею от этих прикосновений и уплываю в сторону. Легонько щекочет изнутри и мягко качает на горячих волнах.

Немного поодаль нарочно громко кашляет Манфред.

— Аманда, звезда… мо… Кхе-кхе!.. Может быть, пора вернутся в Вольфах? Я уже себе все уши отморозил!

— Толстяк прав… Надо доставить тебя в Вольфах и переодеть. Во что-нибудь другое, не такое провокационное…

Я перехватываю её поудобнее, вынуждая лечь головой на плечо, а эта чертовка успевает приложиться к шее губами на мгновение и прочертить огненную дорожку влажным, бойким язычком.

— Тебе не нравится, как я одета?

— Мне не нравится, что другие на тебя пялятся!

— Думаешь, ситуацию спасёт драная мешковина?

— О нет, крошка… На тебя будут пялиться, даже если ты вывозишься в дёгте.

Я в два счёта нагоняю Манфреда. Сукин сын прислушивался к нашему разговору, потому что тут же подхватывает:

— На Аманду будут пялиться, даже если она погрузится по самую шею в зловонную лужу! Это алмаз, светоч танцевального мира Аугсбурга и не только… В наших планах покорить столицу и его монаршее величество!

Вынужден признать, что толстяк мне симпатичен отчасти. Но явно не той частью, которая активно мелет языком, намекая своим рассказом, что на Аманду стоит у всех мужиков в радиусе сотни километров вокруг неё. Мои руки заняты — я прижимаю к себе Аманду, но ноги вполне свободны. Потому я отвешиваю пинка Манфреду пинок под его жирный зад, убивая этим действием двух зайцев: он и заткнулся, и ускорился.

— Рик!

— Хочешь возразить что-то, Аманда?

Аманда поднимает руку и проводит по моим губам указательным пальчиком, я прихватываю его губами и втягиваю, немного покусывая.

— Нет. Всего лишь хочу попросить тебя кое о чём.