Охотник на демонов

Взгляд его скользнул по моему лицу, жадно ощупывая, словно в попытке увековечить память обо мне, запомнить каждую черточку. Пересилив на короткий миг боль, он повернул голову к Далии, посмотрел на нее с отцовской нежностью, которой мы были лишены долгие годы, и, облизнув губы, тихо сказал:

– Слишком часто слезы омывали твое личико, мой нежный цветок долины. – Отпустив ладонь Далии, отец коснулся ее щеки, аккуратно утер большим пальцем крупицы слез, нескончаемым потоком бегущих по ее щекам, теряющихся в горловине рубахи. – Я люблю вас… – тихо выдохнул он и прикрыл веки, утратив последние силы, позволяющие ему смотреть на нас.

Его рука соскользнула с лица Далии. Она резко поймала ее, поднесла к губам и шепнула отрывисто, задыхаясь от слез, обжигающих нежную кожу:

– Пап… пап, посмотри на меня…

Я почувствовала, как из источника полилась магия, раня и затуманивая разум. Боль не утихала, разрасталась, перемежаясь с грустью и тоской. Жадно ловя ртом воздух, я осматривала безжизненное лицо отца, держала его за руку с надеждой, что он сейчас очнется, обнимет меня вновь, оставит нежный поцелуй на лбу и скажет, как сильно тосковал по мне. Но он молчал. Так скоро покинул меня, забрав возможность еще немного насладиться его обществом, совсем чуть-чуть поговорить, а потом посидеть в тишине, окутывая друг друга теплом.

– Папа…

Жгучие слезы застыли в некогда сухих глазах, почему-то не решаясь скатиться по щекам. Дыхание было тяжелым, рваным. И единственное желание – чтобы все чувства, ранившие меня, исчезли в одно мгновение – засело где-то в глубине сознания, медленно изъедая и терзая.

– Арон!

Истошный крик матери, казалось, сотряс всю пылающую деревню. Мама стрелой спикировала, приземлилась и, с трудом устояв на ногах, бросилась в нашу сторону. Ветер трепал ее собранные в высокий хвост черные волосы, смахивал с лица крупные слезы, касался подрагивающих за спиной крыльев, словно подразнивая, издеваясь над потерявшей свою любовь женщиной. Она резко припала к неподвижной мужской груди, легонько задев плечом Далию, все еще сжимающую руку отца.

– Арон! – вновь вскрикнула мама, судорожно осматривая своими голубыми глазами, полными боли, ужаса и неверия, лицо любимого, касаясь дрожащими окровавленными пальцами его щеки. – Нет… нет…

Шепот ее был безумным, взгляд умоляющим и непонимающим, бесцветные губы подрагивали. Мама смотрела на отца с невыразимой болью, тоской, пронзающей ее насквозь, смотрела, не веря, что он ушел и оставил ее. Она не обращала внимания ни на своих дочерей, ни на огонь, жадно пожирающий деревянные здания, ни на собирающихся возле нас демонов, кажется, расправившихся со всеми рыцарями и невинными жителями деревни.

Демоны молча осматривали мертвого лидера и его женщину, которая плакала навзрыд, задыхаясь от боли. В их глазах читалось сожаление, а осознание происходящего пряталось где-то глубоко внутри.

– Я не чувствую его… – вновь зашептала мама, слегка покачиваясь от усталости. – Не чувствую его источника… Не могу ухватиться за него и отправить в Пустоту… Я не могу…

Далия отпустила руку отца и прижала к себе маму. Медленные поглаживания по голове вызвали еще больше материнских слез; они не успокаивали, лишь ранили.

А я вдруг поняла, что Аврелия хотела отправить дух отца в Пустоту, подарить ему шанс на возрождение, но из-за раздирающей боли утратила все свои силы. Одна безумная мысль неожиданно прорвалась сквозь пелену страха, и я вскинула голову к небу, пытаясь зацепить взглядом два сверкающих в лунных лучах крыла.

Кали услышала меня. Разрезала ночной воздух огромными крыльями и резко опустилась на землю, напугав своим внезапным появлением демонов. Я заметила, как мама посмотрела на пегаса заплаканными глазами, замерла, задержав на миг дыхание, и резко выдохнула, когда Каларатри остановилась возле нас и нетерпеливо поскребла передним копытом снег.

– Она поможет папе найти дорогу, – сказала тихо и, поймав настороженный взгляд Кали, незаметно кивнула ей.

Кажется, она поняла меня. Я сразу же ощутила мощный толчок энергии, настолько пугающе сильный, что по телу прокатилась волна колючей дрожи, сердце больно трепыхнулось в груди, а после забилось быстро и часто.

Мама вцепилась в руку отца, словно не желая отдавать его пегасу, но, когда мертвое тело озарилось ярко-голубым светом, она ослабила хватку. Сияние, внезапно вырвавшееся из груди Арона, ослепило нас. Я зажмурилась, чувствуя, как по жилам течет и пытается вырваться наружу энергия, вызванная магией Каларатри. А после, спустя несколько напряженных секунд, осторожно открыла глаза и едва не задохнулась от ужаса.