Охотник на мафию. Часть 1

— А, что говорить? — усмехнулся Ковалёв. — Ты же знаешь, что «пулемёта я тебе не дам»[28] и тебе придётся делать не то, что тебе хочется, а то, что надо. Да и не сможешь ты спокойно жить со своими «знаниями». Ты же, если тебе и вправду «повезло» узнать будущее, не сможешь спокойно с этим жить и просто смотреть, как мерзавцы разваливают государство.

Мамаев на тираду начальника ГРУ не ответил и они некоторое время молча хлебали из кружек. Ожидая «просветления», наступаемого у него от чая, Юрий вдруг заметил, что голова очистилась от алкогольного тумана полностью.

— «Словно и не пил», — подумал полковник и озаботился. Такой же эффект абсолютного отрезвления он наблюдал за своим организмом уже не раз и не два. Его организм и раньше быстро справлялся с этиловым отравлением, но после переселения в тело Субботина это происходило почти мгновенно. Стоило ему было задаться целью «отрезветь», и он мгновенно трезвел.

Вот и сейчас, он просто подумал, что крепкий чай его отрезвит, и вот он сидит трезвый, «как стекло».

По «Субботинскому» лицу вероятно что-то промелькнуло, потому что Ковалёв вскинул бровь и спросил:

— Что не так? Имеешь что-то возразить?

Мамаев думал не о сказанных начальником Приморского ГРУ словах, но сразу «включился в тему».

— Конечно, имею! Мне, что больше всех надо?! Вы, значит, зная о преступлениях вашего командования, языки в жопу засунули, а мы, значит, в одиночку с копьём на перевес на одноглазых циклопов?

Ковалёв рассмеялся.

— Не помню, Серёжа, чтобы тебя на художественные образы тянуло. Юрку Мамаева, того, да, закидывало порой «в ту степь», а ты, не страдал, вроде бы, этой хернёй…

Ковалёв смотрел на «Субботина», продолжая улыбаться, но улыбка постепенно с его лица сползала. Иваныч вдруг увидел перед собой Мамаева. Он дёрнул головой, отгоняя морок, и перед ним вновь оказался Субботин. Но с глазами творилась какая-то чертовщина.

Лицо Субботина проглядывало сквозь лицо Мамаева. Словно это было стереоизображение на открытке, подобное когда-то привезённой его родственником из-за границы. На открытке девушка — японка улыбалась и подмигивала, если открытку чуть наклонить. А в «промежуточном» положении изображение размазывалось.

Ковалёв даже протёр глаза кулаками.

— Пугаю тебя, да? — спросил Мамаев. — Да ладно, не ссыте, товарищ полковник…

Он не договорил, когда Ковалёв вдруг ударил его кулаком в челюсть, делая выпад прямо от своего лица. Ударил классической двоечкой, не вставая с табуретки, чуть подавшись корпусом вперёд. Ударил и не попал.

Они и раньше во время попоек практиковали неагрессивные короткие неожиданные атаки. Раньше Ковалёв, хоть и был чуть постарше, чаще всего хоть одним выпадом, но попадал. Чаще вторым… Но сегодня оба раза Ковалёв промазал. Зато сам получил лёгкий тычок левым кулаком по скуле. Ну, как лёгкий? Скула справа отозвалась острой вспышкой боли потревоженного нерва и кость начала медленно вспухать.

Ковалёв машинально приложил пальцы левой руки к болевой точке и растёр место вокруг.

— Ишь ты! — удивился он.

Во время быстрого, почти мгновенного, уклона головы «влево-вправо» Иваныч чётко увидел двоих обоих друзей: и Субботина, и Мамаева.

— Двое из ларца одинаковых с лица, — проговорил он, активно массируя челюсть. — Кому сказать, не поверят.

— А ты не говори никому, — сказал Мамаев очень серьёзно и глядя прямо в глаза другу. — Не надо[29].

Ковалёв почему-то с трудом проглотил слюну.

— Так дашь пулемёт-то? — усмехнувшись спросил Мамаев.

— Дам. И сам с тобой пойду, — проговорил Ковалёв.

Глава 23

Друзья разъехались за полночь. Никаких планов они не составляли, организационные вопросы не решали. Немного поговорили про Сиднейских китайцев, про ВБРТФ и Никитенко, про Эндрю Фокса и Ми-6, про «Тайгер Секьюрити» и про дату «возвращения» Субботина во Владивосток.

— Я бы ещё дня три погулял. Ну их на хер, эти дела. Я сегодня с такими девчонками запал! — мечтательно сказал Мамаев. — Умнички! Покупаться и позагорать хочу. Лето кончается. Потом всё закрутится, хрен с этой карусели соскочишь.

— Это да… — задумчиво произнёс Ковалёв. — У меня тоже окно образовалось. Может вместе… э-э-э… позагораем?

Мамаев критически посмотрел на Ковалёва.

— Ты ж к блядям негативно относишься.

— Я к проституткам негативно отношусь, а к блядям очень даже положительно.

Мамаев рассмеялся.

— Нет сейчас блядей, Иваныч. Все честные давалки переквалифицировались в профессионалок. Да и какая, нахрен меж ними разница?

— Ладно-ладно! Не философствуй. Организовывай отдых, как считаешь правильным. А я просто присоединюсь. Коньячной настойки ещё много…

— Да ну её на хрен, Иваныч. Западло это пить. Деньги есть и поставщик у меня надёжный. Чистая контрабанда! Не фальсификат! Гарантия!

— Только коньяк бери.

— Это понятно! Гонца пошлёшь завтра с утра. Я пароль дам. Мне там светиться нельзя.

— Лады. Тогда «ты» прилетаешь в понедельник.

— А «эти», — Мамаев стукнул двумя пальцами по плечу, — не приедут «меня» встречать?

— Ну и пусть приезжают. К трапу они вряд ли поедут. А вот мы поедем.

— Как?

— Потом узнаешь, — усмехнулся начальник ГРУ. — Расслабляйся пока.