Охотник на магов (СИ)

Только благодаря помощи людей из департамента защиты отыскав в одном из местных питейных заведений духовника треклятого охотника, Алекса Агорника, Ганс дал ему время до полудня, чтобы привести своего подопечного в норму. Абсолютно не уважая чужой авторитет, толстый монах меланхолично взглянул на инквизитора и ответил, что Касий не станет собой, пока с неба не перестанет литься вода. И с этим никто ничего не сможет поделать, разве только Высший. Алекс конечно может напичкать охотника на магов всякой алхимией, вот только вернуть парню рассудок это не поможет, максимум, отправит его в мир сновидений, что не позволит ему сбежать. Но так как Касий и так сидит в четырех стенах и никуда не порывается, делать это Агорник считает бессмысленным.

Дерзкий толстяк! Он еще посмел намекнуть, что, мол, господа инквизиторы сами виноваты в сложившейся ситуации. Ведь они были предупреждены о некоторых проблемах своего сотрудника, но проигнорировали их и отказались отпускать его после успешно проведенной охоты. Будь у Вебера больше времени, он бы приказал выпороть духовника за подобную наглость, а то и бросить в камеру на неопределенный срок. Но Ганс спешил на доклад к примасу.

Отец Гилберт встретил его в приподнятом настроении. Наконец получив подтверждение своим догадкам, он брызжил энтузиазмом по поводу скорой поимки колдуна. И Вебер не сообщил ему о появившейся новой проблеме. Просто не смог. А точнее испугался, что гнев, который в общем-то заслужил охотник на магов, обрушится на ни в чем не повинного Ганса.

Настоятель храма так предавался своим фантазиям и мечтам о поимке чародея, которые вот-вот должны были осуществиться, что не придал значение явной нервозности своего собеседника. Он настолько витал в облаках, что даже не поинтересовался, чем занят их главный аргумент в расследовании — охотник на магов.

Впрочем, на следующий день такую оплошность он не совершил. Несмотря на все силы, приложенные департаментом защиты и отдельными служителями ордена, несмотря на новые появившиеся улики и найденное место магического ритуала, дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Это заметно охладило пыл отца Гилберта, и первый же его вопрос касался Касия. Непонятно, что сподвигло на это инквизитора, но Вебер, запаниковав, стал открыто врать настоятелю. Сославшись на плохую погоду, он сказал, что охотник, должно быть, заболел и чувствует себя на столько плохо, что пока даже не может выйти из комнаты. Во всяком случае, доля истины в его словах была. Что касалось духовного состояния, Касий и впрямь был не здоров.

Примас же, решив, что парень слег из-за того, что надорвался после его приказа, тоже не стал дальше развивать эту тему. До поры.

Выйдя из дверей храма, Ганс Вебер мысленно костерил всех подряд. И начальство, в лице отца Гилберта, и своего наставника, доселе всегда прикрывавшего своего протеже, и, само собой, треклятого охотника на магов. Несмотря на его отсутствие, следствие нужно было продолжать, а инквизитор совершенно не представлял с чего ему начинать.

В тот день он настолько отчаялся, что был готов хвататься за соломинку и принять помощь от кого угодно. Ну а что касается охотника и его духовника, они еще ответят. И за этот укус на ноге, и за свою дерзость, и за то, что Веберу приходится терпеть нападки начальства.

Глава 5

Сон. Мне снился сон. Как всегда, это был фрагмент из моего прошлого. Но на этот раз, что странно, это было не одно из испытаний на пути становления меня, как охотника на магов. Точнее, не сразу оно.

Во сне я был ребенком, уже не мальцом, но еще даже не отроком. Примерно того возраста, когда у детей остаются первые осмысленные воспоминания.

В то время я уже больше двух недель жил в монастыре ордена, который моему детскому восприятию казался сказочным замком хоть и с угрюмыми, но загадочными обитателями. Моя хандра прошла, я был практически спокоен. Детям свойственно быстро забывать плохое, впрочем, смена обстановки не меньше способствовала этому.

Прошло около двух месяцев с того времени, как женщина, которая заботилась обо мне и, наверное, была моей матерью, исчезла. Просто оставила меня на лавочке в одном из городских парков и, наказав ждать ее, ушла. Я просидел на той скамейке полтора дня, проспав ночь прямо на ней и вставая только для того, чтобы размять ноги, но женщина так и не появилась. Я вообще ее больше никогда не видел.

Для ребенка это большой удар, но шок быстро спасовал перед необходимостью выживать на недружелюбных улицах. Не знаю, как, но я справлялся с этой непосильной для моего возраста задачей чуть больше месяца. В основном, конечно, попрошайничал, несколько раз пытался украсть еду, а один раз даже попробовал вступить в детскую уличную банду. После того как меня отпинали впятером, к этому варианту я больше не возвращался.