Охотник на шпионов

Ну, оно и понятно. Ведь охота на эти два «заколдованных» корабля стала для ВВС Балтфлота (и, кстати, не только для них) чем-то сродни мазохистского рукоблудия. Эти самые крупные в финском флоте корабли (а больше у финнов топить было вообще нечего) ежедневно искали, за ними гонялись, но то не находили, то с чем-то путали (и при этом попадали фугасками не только по подвернувшимся кораблям и портам, но зачастую и вообще непонятно куда – плохая погода тогда тоже играла на стороне Маннергейма), а если находили и бомбили сами броненосцы, то обычно мазали – зенитная артиллерия на них была по тем временам не самая плохая. Вся эта история продолжилась и потом, уже в 1941-м. Правда, невезучий «Ильмаринен» 13 сентября 1941 года таки подорвался у острова Уте не то на советской, не то на немецкой мине (от судьбы не уйдешь), а вот охота на его систершип шла еще три года. Наконец, в июле 1944-го авиаразведка КБФ вроде бы засекла чертов «Вяйнемейен» в порту Котка, и 16 июля 1944 года, навалившись чуть ли не всей ударной авиацией Балтфлота, летчики вроде бы уконтрапупили желанную цель. Но не тут-то было. Как потом выяснилось, потоплена была немецкая плавучая батарея ПВО «Ниобе», перестроенная из очень старого голландского броненосного крейсера «Гельдерланд», в общем, сходного по размерам и архитектуре с «Вяйнемейненом». Доблести пилотов эта ошибочка, разумеется, не умаляла, но все равно, культурно выражаясь, замена получилась не вполне адекватная. Ну а сам «Вяйнемейнен», в целости и сохранности, финны в 1947 году продали СССР в счет репараций, и он до середины 1960-х исправно служил в составе КБФ как «Выборг». Недаром же в злоязычной авиационной среде ходил анекдот, что в ВВС КБФ были летчики и штурманы, дважды (!) получившие ордена боевого Красного Знамени за потопление «Вяйнемейнена» в 1940 и 1944 годах, а в 1947-м получившие еще и благодарность главкома за его обнаружение на якорной стоянке. Как говорится – когда в армии наводили порядок, ВВС были в воздухе. Но вслух я всего этого, разумеется, не сказал, не хватало еще кому попало знать, что в данном вопросе я «в теме». Я просто буднично спросил:

– Нашли?

– Кого?

– Ну, броненосцы.

– Лично трижды обнаруживала! – сказала лейтенантша с безмерной гордостью. Ну, про потопление финских броненосцев спрашивать было бесполезно – еще, чего доброго, начнет матом ругаться.

– Да, кстати, а что ваш штурман? – спросил я. – А то мы только один парашют видели.

– А я, товарищ майор, в машине была одна, ради облегчения. С моего Р‐5 и заднюю турель с пулеметами сняли для этого. И вообще, у нас, в Авиагруппе Особого Назначения, есть П‐5 и ПР‐5, взятые прямиком из ГВФ, так на них никакого вооружения изначально не было.

– Понятно. Вот что, товарищ лейтенант. Сейчас у нас всех много неотложных дел. Я попытаюсь добраться до наших соседей и договориться о взаимодействии. За старшего пока останется вот он, замкомвзвода, товарищ Гремоздюкин, если что, по всем вопросам обращайтесь к нему.

Услышав эти слова, Гремоздюкин согласно закивал и сделал значительное лицо. Ни дать ни взять – еще не познавший тяжести поражений Наполеон Бонапарте где-нибудь в битве при Маренго.

– И вы пока подумайте, товарищ лейтенант, чем вы сможете нам помочь при подготовке прорыва, – продолжил я. – Возможно, командование ставило вас в известность, или с воздуха вы видели, где между нами и линией фронта расположены скопления белофинской пехоты, огневые точки и зенитные средства. А пока отогревайтесь, приходите в себя.

С этими словами я достал из мешка флягу и половинку сухаря. Плеснул спирта в кружку.

– Вот. Пейте.

– Это же спирт? Не хочу! – сразу же пошла в чисто женский отказ летчица, унюхав, чем пахнет из кружки.

– Приказываю выпить! Для снятия стресса и сугрева! Не дай бог заболеете! – объявил я, неожиданно для самого себя смешав реплики из разных, еще не снятых в это время фильмов.

Интересно, что подобному моему приказу лейтенант Заровнятых все-таки подчинилась. Отхлебнула, сморщилась, шмыгнула носом и начала жевать протянутый мной кусок сухаря. На ее глазах, на контрасте от спирта и тепла, выступили слезы.

Я посмотрел на часы. Было без пяти десять. Уже опаздываем, однако. Хотя это же Россия, и все мы люди, не пунктуальные от рождения. И к тому же это не маневры и не Царское, незабвенное, Село, и злобный посредник с белой повязкой на рукаве ни у кого над душой не стоит.

– Пошли, товарищи! – сказал я Смирнову и Гремоздюкину, взял автомат и полез наружу. – Кузнецов! Отвечаете за товарища лейтенанта! – объявил я все так же стоявшему снаружи Кюнсту.

– Так точно! – отозвался он. Снаружи окончательно просветлело. Похоже, справившийся таки с парашютом Бышев пританцовывал на морозе возле фургона.

– Идем? – спросил он. – Люди готовы!

– Да, – ответил я, уже слыша, как в стороне простуженно тарахтят прогреваемые моторы.