Охотник на шпионов

– Все! – скомандовал я бойцам, убирая нежданно свалившийся сувенир в кобуру и вешая сей футляр себе через плечо. – Мы сделали, что могли! Отходим! Товарищи Смирнов и Кузнецов прикрывают!

Темнеть стало совсем уж стремительно, и это очень помогло нам. В сумерках и дыму финны не сразу просекли, что мы отходим. Хотя, когда мы отошли от дороги примерно на километр, десятка полтора их солдат все-таки ломанулись преследовать нас, но Кюнсты в очередной раз остановили их убийственно точным огнем (они-то противника видели вполне отчетливо), почти мгновенно завалив четырех финских парней из числа особо горячих. В итоге финны отстали, а все наши потери свелись к одному раненому – красноармеец Бедняков таки не уберегся, и явно шальная (на прицельный выстрел это ну никак не тянуло) винтовочная пуля продырявила полу шинели, пропахав ему левое бедро. Кость, слава богу, не задело, но борозда получилась глубокая и крови вытекло довольно много.

– Слушай, друг Наф-Наф, – спросил я Смирнова (Кузнецов пошел вперед, проверять дорогу, а мы с ним сидели чуть в стороне, наблюдая за лесом, пока остальные, приглушенно матерясь и пачкаясь кровищей, мешая друг другу, торопливо и неумело перевязывали раненого бинтами из индивидуального пакета – по-моему, перевязывал в основном Натанзон, а остальные все больше смотрели). – А с чего это подбитая «Матильда» так сильно горела?

Высказав это, я кивнул в сторону все еще маячившего над дальними деревьями зарева от горящих танков.

– Забыл предупредить, командир, реакция в «Айнбрухе» идет до того момента, пока не выгорит все вещество. А учитывая, на что такой заряд реально рассчитан, в данном случае он действительно будет гореть очень долго.

– То есть, к бениной маме, проплавит танк насквозь, сквозь крышу, двигатель и днище?

– Не исключено.

После этих разъяснений мне стало понятно, что при подобном раскладе ждать появления возле сгоревшей «Матильды» какой-нибудь финско-британской ремонтной бригады с трактором или тягачом совершенно бессмысленно. Спасать или эвакуировать там будет явно нечего. А значит, идти к «логову зверя» придется по следам гусениц этого танка. Точнее сказать, поскольку Кюнсты и так прекрасно знают, куда нам идти, это будет «отмазка для читателей и телезрителей».

После окончания перевязки мы медленно двинулись дальше. Впереди топтала снег «основная группа», четыре человека из состава которой, сменяясь по очереди, тащили на закорках пятого, раненого, и пулемет ДТ. Я с Кюнстами замыкал шествие, прикрывая отход. Но финны нас больше не преследовали. Кажется, теперь им явно было чем заняться и у дороги, где бой стих совсем.

Кстати, интересно, что, уже по возвращении, в книге некоего финского историка T. Aalio «Talvisota 1939—1940», вышедшей в 1999 г. (правда, поскольку финский язык это та еще «могила», я читал ее английский перевод, изданный в 2005 г. некой американской конторой «International Publishers», имеющей почтовый адрес в каком-то Вудбери, штат Нью-Джерси) я нашел очень интересное упоминание о том, что, оказывается, в период с 15 по 19 января 1940 года 37-й пехотный полк (командир – некий «everstiluutnanti B. Horatsu», что в переводе с финского на человеческий означает всего-навсего «подполковник Хоратсу») 12-й финской пехотной дивизии, входившей в 4-й армейский корпус, «понес наибольшие за всю войну потери в личном составе (было убито 46 человек, включая трех младших офицеров и ранено 62 человека), отражая многочисленные, яростные и безнадежные попытки 8-й армии Советов прорваться к своим, окруженным в северном Приладожье войскам». Из дальнейшего краткого, местами предельно тупого, а местами очень смешного описания этих «боев» следовало, что большевики наступали на 37-й пехотный полк (по густому зимнему лесу!) батальонными колоннами и чуть ли не под духовой оркестр (то есть почти как гренадеры времен дульнозарядных мушкетов и линейной тактики), и их собственные потери, по мнению финского борзописца, были просто чудовищны («десятикратно превышали финские»). Не буду судить слишком строго тех западных «умников», кто пишет подобную пропагандистскую лабуду (вещество в их черепных коробках и без того серое, и убедительно врать они к началу XXI века разучились совсем), но, черт возьми, как же приятно, когда то, что делал в основном ты, и еще два, скажем культурно, «не совсем человека», приписывается усилиям целой общевойсковой армии РККА! А еще скажу вот что – мы-то тех, кто погиб на той «не знаменитой войне», более-менее сосчитали (хотя и не про всех известно место захоронения и обстоятельства этой самой гибели), а вот наш тогдашний противник по сей день предпочитает вспоминать далеко не про все свои утраты. Хотя то, что эти «герои» имеют привычку лгать по поводу и без повода, давно уже ни для кого не секрет.